Товарищ Брежнев. Большой Сатурн - Дмитрий Абрамов

Особисты – настоящие, пять раз перепроверили. Со слов особистов, моему НШ вменяется куча убойных обвинений. Соучастие в организации побега немецких военнопленных, отдача приказа о расстрелах пленных и гражданских лиц и пытки пленных.

Раз соучастие, то и на меня дело военная прокуратура завела. Прикол в том, что бригада до сего дня подчинялась Крымской группе войск Закавказского фронта, а с сегодняшней ночи подчиняется напрямую Ставке ВГК и стояла на стыке со Сталинградским фронтом. И все военнослужащие бригады соответственно были в зоне ответственности военных прокуроров Крымской группы и Закфронта. А сейчас санкцию на арест командования бригады должна давать Ставка. Но Ростов – это уже Сталинградский фронт. А часть «преступлений» Артура типа там была совершена.

Начальник Генштаба слушает доклад по второй трубке. Потом начинает раздавать указания подчинённым. Я в шоке. Сталинградский фронт, Сталинградский фронт, чем я им насолил? ЧВСом там Никита Сергеевич, кукурузу ему в задницу, Хрущёв. Сука.

Идём к Василевскому в кабинет. Успокаивает – разберёмся. Минут через десять заходит комиссар государственной безопасности 3-го ранга. Василевский знакомит – это Лаврентий Цанава, заместитель начальника Управления Особых отделов НКВД СССР. Следом появляется корвоенюрист Носов – главный военный прокурор РККА.

Излагаю суть проблемы. Носов уточняет – чую ли я что за собой.

Начинаю излагать:

– Единственное, что подходит под обвинения, – в Тихорецке было захвачено два эшелона, один с ранеными немцами, второй с медперсоналом. Когда исчезла необходимость в сокрытии от немецкого командования факта взятия Тихорецка, все раненые немцы и немецкий медперсонал были погружены в один эшелон и отправлены по железной дороге обратно к немцам в Пятигорск. У бригады, действующей в тылу, не было возможности ими заниматься. И в конечном итоге они все всё равно уже, наверное, опять у нас в плену. В Ростове был аналогичный случай, только мы раненых вывезли в станицу на нейтральной территории и по действующей телефонной линии сообщили в ближайший к ним немецкий гарнизон в Азов, чтоб забрали своих. Азов наши уже взяли, так что и эти уже опять у нас в плену. В обоих случаях речь шла о рядовых и унтерах Вермахта. Офицеры и эсэсовцы никуда не отправлялись. Это насчёт побега. По расстрелам. Бригада действовала в тылу противника и до установления устойчивой транспортной связи с фронтом просто не имела возможности для содержания большого количества пленных. В это время действовал мой приказ – пленных не брать. В плен брали офицеров и чиновников оккупационных властей, если на допросе выяснялась их ценность для командования, то их не расстреливали. Такой же приказ действовал в отношении полицаев. В Крыму все сдавшиеся после приказа генерала Маттенклотта о капитуляции немцы переданы соответствующим фронтовым службам. Насчёт пыток. Маттенклотт не хотел зачитывать по радио приказ о капитуляции. Я отрезал ему мизинец. После этого он согласился выступить по радио и зачитал от своего имени приказ немецким гарнизонам в Крыму сдаться. Всего сдалось после приказа около 15 тысяч. Они, конечно, в большой степени тыловики и нестроевые. Но если бы продолжали сопротивление, думаю, тысячи три-четыре наших бойцов мы бы потеряли, пока этих тыловиков не успокоили. Да и только сейчас бы заканчивали освобождение Крыма. Так что на одной стороне был мизинец фашистского генерала, а на другой – несколько тысяч жизней наших солдат. Да и мой особый отдел уже к тому времени на Маттен-клотта столько материалов насобирал, что раз на пять повесить его хватит. Какая разница, будет он повешен с десятью пальцами на руках или с девятью?

– Сам отрезал? – невозмутимо спросил Цанава.

– Сам.

– У тебя все в бригаде такие?

– За советскую власть кого хошь порежут, – юморю, ещё не понимая, чем закончится.

– С моей точки зрения, никаких нарушений нет. А по Маттенклотту – товарищ Брежнев явно действовал в состоянии аффекта. Я сейчас же затребую к себе все материалы по этому делу у военной прокуратуры Сталинградского фронта, если там всё так, как рассказал товарищ генерал-майор, то дело однозначно закроем, – с расстановкой изрекает Носов.

– А Хайретдинов?

– Оснований для его задержания не вижу. Даже если за ним что-то есть, сначала надо получить санкцию на арест в Ставке ВГК. Так что сразу дам команду – освободят.

– Пусть в бригаду его вернут, а то в Ростове выпустят, и куда ему там?

– Лаврентий Фомич, – это Василевский Цанаве, – будь добр, проследи по Хайретдинову, пусть не забудут извиниться. И разберись, пожалуйста, кто там решил гвардейскую бригаду резерва СВГК без командования оставить перед ответственной операцией. Они там просто дураки за фашистского палача заступаться или злой умысел присутствует?

– Разберёмся, Александр Михайлович.

4 января, 1943 год, г. Анкара, Турецкая Республика.

Начальник Генерального штаба Турецкой Республики маршал Мустафа Февзи Чакмак-паша[133] принимал в своём служебном кабинете посла Третьего рейха Франц Иосиф Герман Михаэль Мария фон Папена унд Эрбсельцер цу Верль-унд-Нойверк. Целью визита посла было заявлено обсуждение вопросов военно-технического сотрудничества.

Маршал обрисовал Папену обстановку на англо-турецком фронте. Турецкие войска с момента объявления войны продвинулись на 400–500 километров на юг, почти не встречая сопротивления, и сейчас находились примерно на линии Дамаск – Багдад. Дамаск и Бейрут уже были в руках турецкой армии, но там как раз она и встретила самое большое сопротивление. Сопротивлялись в основном части «Свободной Франции» и отряды самообороны еврейских поселенцев. В Ираке турки вышли к пригородам Багдада. Но англичане уходить из города не собирались, и турки подтягивали тылы и тяжёлую артиллерию, готовясь к штурму. Восстание турецкого населения Кипра, поддержанное десантами турецкой армии, закончилось успехом. Англичане смогли организованно эвакуировать с острова только часть гарнизона. Греки тоже массово бегут с острова. Несмотря на то что за неделю удалось взять под контроль территорию чуть не вполовину Турции, ситуация не очень радужная. Боёв было мало. Войска больше просто маршировали. И эти марши показали, что с транспортом в турецкой армии всё печально. Транспорта не хватает катастрофически. Очень мало бронетехники. Повезло ещё, что у французов и евреев в Сирии и Палестине на вооружении тоже почти нет бронетехники. Иначе армия умылась бы там кровью. Мало самолётов всех видов. Хорошо то, что США решили не влезать в англо-турецкую разборку и эвакуируют свои части из Ирака и Ирана. А англичане не решаются всерьёз воевать и отводят свои войска в Египет. Видимо, собираются закрепиться по горам на Синае и считают большей опасностью армию Роммеля. Продолжение наступления грозит слишком растянуть коммуникации, что при остром дефиците транспорта может привести к катастрофе. Любой удар более-менее сильного моторизованного соединения может привести к окружению существенной части турецкой армии. Поэтому Рейх должен помочь Турецкой Республике поставками танков и бронетехники, самолётов и грузовиков. Турция же готова рассчитаться за это поставками нефти с уже находящихся в её руках нефтепромыслов в Ираке и Сирии. Турецкая армия рассчитывает получить не менее 500 танков и 500 бронеавтомобилей, 300 истребителей и 200 бомбардировщиков, 100 транспортных самолётов и 5–6 тысяч грузовиков.