Кроличья нора, или Что мы знаем о себе и Вселенной - Марк Висенте

Шелдрейк изучал такие странные феномены, как способность домашних животных предчувствовать, когда их хозяева вернутся домой, или подолгу смотреть в никуда. Его теория слишком объемна, чтобы ее можно было здесь рассмотреть подробно, но следующее утверждение ученого-биолога прекрасно согласуется с концепцией «всеобщей нелокальной взаимосвязи»:

Отсюда можно сделать следующие выводы: морфические поля Шелдрейка – ключевой фактор, определяющий, какое новое качество (эмерджентное свойство) получит формирующаяся сложная система; морфические поля когерентны, а их источник лежит в чем-то нефизическом, но, несомненно, реальном.

Эти морфические поля можно представить как некие лекала или кальки. Они накладываются на квантовые события (всегда случайные) и преобразуют их в явления более высокого порядка. Они подобны действию невидимой руки, выбирающей, какое из множества возможных свойств должно проявиться в физическом мире.

Джон Хагелин пошел еще дальше, применяя знания о морфических полях в решении социальных проблем: «Мы создали то, что называем Американским мирным правительством (и вовсе не для того, чтобы конкурировать с уже существующим правительством), которое призвано заниматься кризисным управлением, то есть не позволять проблемам возникать. Мы используем просвещение для повышения уровня коллективного сознания и гармонизации человеческого поведения в соответствии с законами природы. Это правительство предотвращает проблемы в области сельского хозяйства, энергетики, образования и законности».

Это «мирное правительство» не выступает против существующего политического порядка, но осуществляет то, что доктор Хагелин называет «доведением до совершенства». Он считает: используя знание о морфических полях, коллективную силу когерентных разумов и просветительство, можно совершить воистину революционные перемены в системе управления миром. Несомненно, если гипотеза о нелокальной взаимосвязи разумов верна, можно найти множество способов ее применения.

Одной из первых теорий, в которой использовался целостный подход к описанию физических явлений, была «теория Геи»[12]. В начале 1960-х годов Джеймс Лавлок работал в НАСА и участвовал в программе поиска жизни на Марсе. В результате он задался вопросом: что представляет собой жизнь на Земле? И пришел к тому, что все на нашей планете взаимосвязано и фактически управляется органическими и неорганическими факторами. Доктор Лавлок вспоминает:

«Озарение посетило меня внезапно – это было как вспышка просветления… Я разговаривал с коллегой, Дианой Хичкок, о документе, который мы вместе готовили… В тот момент перед моим внутренним взором возник образ Геи. И тут же меня посетила потрясающая мысль. Атмосфера Земли – это нестабильная смесь газов, и все-таки ее состав постоянно остается неизменным. Возможно, Земля не только создала атмосферу, но также и регулирует ее – поддерживает баланс газов на уровне, благоприятном для живых организмов?»

Идея о том, что наша планета – это единый живой организм (кровеносную систему в котором составляют, например, реки), сегодня довольно широко распространена и принимается учеными-экологами лояльно. Но Лавлока и сторонников его «теории Геи» критиковали за то, что они предполагали: естественное регулирование природы происходит целенаправленно.

Казалось, этим дебатам не будет конца. Теория нелокальной взаимосвязи разумов ставит в них точку, все расставляя по своим местам. Она утверждает: пресловутая «сила жизни» – это морфическое поле, представляющее собой совокупность разумов, сосредоточенных на обеспечении жизнеспособности самой жизни. Жизнь – это не просто цепь случайных мутаций, она берет начало из нефизического источника, который определяет ее эволюцию. Сознание создает реальность.