1812. Все было не так! - Георгий Суданов

«Московские и петербургские масоны поставили себе целью произвести революцию, чтобы играть в ней видную роль, подобно негодяям, которые погубили Францию и поплатились собственной жизнью за возбуждение ими смуты <…> Я не знаю, какие сношения они могут иметь с другими странами, но я уверен, что Наполеон, который все направляет к достижению своих целей, покровительствует им и как-нибудь найдет сильную опору в этом обществе, столь же достойном презрения, сколько опасном. Тогда увидят, но слишком поздно, что замысел их не химера, а действительность, что они намерены быть не посмешищем дня, а памятными в истории, и что эта секта не что иное, как потаенный враг правительства и государей».

Граф Ростопчин предупреждал императора Александра, что русские масоны и русские якобинцы распускают ложные слухи о том, что Александр будто бы разрешил проникнуть в Россию Наполеону с тем, чтобы, опираясь на наполеоновскую армию, дать всем свободу.

«Все злые слухи, – писал Ростопчин Александру, – распускаемы с целью обвинить вас, все это идет от мартинистов[14]и всех неистовее университет, состоящий из якобинцев-профессоров и воспитанников».

Граф Ростопчин был уверен, что источник смуты – это профессора университета. Да и сардинский посланник Жозеф де Местр, семнадцать лет проведший в Санкт-Петербурге и хорошо знавший представителей русского высшего слоя, говорил, что «Россию погубит Пугачев, который выйдет из университета».

Б.П. Башилов в своей «Истории русского масонства» пишет:

«Русские якобинцы ждали Наполеона как силу, которая сломит остатки самодержавной власти Александра и утвердит конституционный образ правления, о котором русская аристократия не переставала мечтать со времени смерти Петра I. Русские масоны и «прогрессивно» мыслящие военные еще во время нашествия Наполеона готовы были изменить русскому царю, как это они сделали спустя сто лет, в 1917 году, во время войны с Германией».

Русские масоны, находившиеся в зависимости от французских (Наполеон и Кутузов, кстати, тоже были масонами), старались оказать влияние на ход войны в позитивном для Наполеона смысле.

К сожалению, историки обычно обходят этот вопрос молчанием, но известно, что именно масоны распространяли листовки с речью Наполеона, в которой имелись такие слова:

«Не пройдет и шести месяцев, как две северные столицы, Москва и Петербург, узрят в своих стенах победителей всего мира».

В сохранившемся письме В.И. Бакуниной подруге утверждается, что имеется немало лиц, ждущих победы Наполеона.

«Наполеон, – пишет она, – слишком хорошо обо всем осведомлен. Вот еще несчастие для России – иметь столько предателей. Их подозревают, но боятся еще называть».

Далее Варвара Ивановна рассказывает о поведении графа Ростопчина в Москве:

«Не могу не сказать вам несколько слов о графе Ростопчине, который замечательно ведет себя в Москве. Все обожают его за его популярность, он так умело и так умно себя ведет, что не оставляет ничего желать. Однажды ему доложили, что одна известная владелица модного магазина держала весьма вольные речи и не говорила ни о чем ином, как о предстоящем приходе Бонапарта, о свободе, которую он дарует всем, и пр. Эти слова были доложены графу Ростопчину, который с трудом поверил им, так как эта женщина, всем известная и очень богатая, рисковала все потерять. Тем не менее он ее вызвал, спросил ее, неужели она держала подобные речи. Она, ничуть не смущаясь, подтвердила. Он тогда спросил ее, раз она так уверена в его приходе в Москву, какой дорогой придет он. «Можайской, граф». – «Можайской? Хорошо же – чтобы достойно принять его, сударыня, вы будете так добры поддерживать ее в порядке и чистоте». Она попробовала было сопротивляться, но он присудил ее к неделе работы. Она попросила у него позволения переодеться. Он сказал: «Нет, сударыня, я слишком вежлив, чтобы заставить вас снять ваше нарядное платье и причинить вам это затруднение. Именно в этом наряде, в сопровождении двух драгун, вы отправитесь на шоссе». Когда княгиня Голицына явилась к нему просить за эту женщину, он сказал ей, что это невозможно, но что, раз княгиня так уж за нее заступается, он разрешит ей присоединиться к ней».

* * *

А. Мартыненко в своей книге «Тайная миссия Кутузова» вообще доходит до того, что обвиняет русских масонов в предательстве. Постоянно указывая на то, что Михаил Илларионович был масоном, этот автор утверждает, что и Москва была сдана масону Наполеону русскими масонами. Он пишет:

«Вообще все русское масонство стало представлять собой лагерь неприятеля: они переходили на прямое подчинение Парижу, с которым Александр каким-то непонятным тогда еще образом все же вознамеривался воевать».

Масонами у А. Мартыненко являются и Барклай де Толли, и генерал Раевский, и многие другие…

В своем обличительном запале этот автор утверждает, что «главнокомандующий русской армией на поверку оказался иностранным шпионом».

Короче говоря, согласно версии А. Мартыненко, в русской армии масонами и шпионами были все, за исключением графа Ростопчина (его автор почему-то называет Растопичным), который «оказался практически единственным на противоборствующей масонам стороне, а посему впал в немилость практически всех без исключения «историков» – что дореволюционных, что послереволюционных».

По-видимому, и все историки, когда-либо писавшие о войне 1812 года, тоже были масонами…

В своих обличениях А. Мартыненко заходит очень далеко. Он даже делает ряд удивительных открытий. Например, на странице 141 своей книги он воспроизводит картину всем хорошо известного художника и дает под ней следующую подпись: «Бородинское сражение. Отбита последняя атака неприятеля, и стало уже для многих очевидно: русской армией одержана победа».

В.В. Верещагин. Конец Бородинской битвы (1900)

Выглядит это потрясающе, ибо приведена известная картина Василия Верещагина, на которой изображены… французские солдаты, размахивающие киверами, ружьями и знаменами и отмечающие тем самым взятие Курганной высоты, ключевой позиции русских на Бородинском поле.

Кстати сказать, вышеприведенная история – это, как и случай с «убийством» Багратиона, еще один типичный пример того, как из ничего создаются мифы.

* * *

И все-таки русское дворянство, надо отдать ему должное, выступило в войне 1812 года как более или менее организованное целое.

С другой стороны, русское купечество хоть и выражало патриотические чувства, но, как пишет П.А. Берлин, один из авторов книги «Отечественная война и русское общество», стояло «темной массой статистов на заднем плане исторических событий».