Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом - Дженнифер Уорф

– Не волнуйтесь, я её не уроню, – сказала Чамми. – Это делается, чтобы слизь вышла из горла и младенец задышал.

Потом она шлепнула девочку, и та громко завизжала.

– Вот так-то лучше, давай ещё раз.

Малышка послушно закричала, и за дверью послышались мужские голоса – моряки хохотали, свистели и галдели, а потом начали слаженно петь что-то хором. Кирсти что-то крикнула им по-шведски, но они так шумели, что не услышали её. Дочь капитана, очевидно, пользовалась огромной популярностью, и теперь все ликовали.

– Ночью напьются, небось, – сухо заметила Кирсти.

Чамми завернула ребёнка в полотенце и отдала матери, которая заливалась радостными слезами.

– Вам удобно так, на полу? – поинтересовалась обеспокоенная Чамми.

– Лучше и в жизни не бывало, – ответила Кирсти. – Я бы хоть на всю жизнь так осталась, в обнимку с моей доченькой.

Акушерка удовлетворённо вздохнула.

Теперь Чамми предстояло разобраться с третьим этапом родов. Потом она говорила, что принимать плаценту, распластавшись на полу, было не очень-то удобно, но, по крайней мере, всё прошло без эксцессов.

Чамми помыла Кирсти и прибралась, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Теперь перед ней стоял вопрос – как поднять Кирсти с пола? Сама роженица ни о чём не тревожилась – она гладила девочку и шептала ей что-то нежное. Чамми оставалось лишь вызвать капитана, но Кирсти была совершенно голой. Застенчивая Чамми содрогнулась при мысли, что ее обнажённую пациентку увидит толпа мужчин, но тут она вспомнила, чем Кирсти занимается. Объяснив ей, что им необходима помощь, Чамми открыла дверь.

В проёме тут же возникло более десятка бородатых лиц. Все улюлюкали и аплодировали. Чамми подозвала капитана, и он вошёл и закрыл за собой дверь. Она жестами объяснила, что от него требуется, забрала ребёнка у матери и уселась на табуретку в углу.

Капитан был большим и сильным человеком, но его дочь весила раза в два больше, чем он. Он ухватил её за руки и потянул – она едва ли сдвинулась. Мужчина встал над ней и потянул на себя – тщетно.

– Олаф, Бьорг! – крикнул он.

В каюту вошли два огромных человека, выслушали объяснения капитана и кивнули. Капитан снова взял Кирсти за руки, мужчины встали за её плечами. Капитан тянул, они толкали, и таким образом им удалось её усадить. Они пришли в восторг. «Это просто непристойно», – подумала Чамми. Ей было невыносимо видеть, как бедная женщина сидит перед ликующими мужчинами, и грудь её свешивается чуть ли не до пола. Очевидно, они обсуждали, как поместить Кирсти в кресло. Спор длился долго – у каждого явно были свои предложения. Кресло торжественно вынесли вперёд и поставили перед женщиной. Мужчины ухватили её за торс и принялись тянуть. «Это не дело, – подумала Чамми, которую учили поднимать тяжёлых пациентов. – Так не получится». Действительно, у них ничего не вышло. Поспорив ещё немного, мужчины предприняли вторую попытку – теперь двое ухватили Кирсти под мышками, а капитан подставил стул. «Так-то лучше», – отметила про себя акушерка.

Я уже упомянула, что Чамми, как могла, навела порядок в каюте. Но возможности её были ограничены, и на полу оставались скользкие места.

Олаф и Бьорг переглянулись, набрали в грудь воздуха и потащили Кирсти вверх. Её зад оторвался от пола и поднялся дюймов на шесть[51]. Олаф, слева, переставил ногу и поскользнулся. Он упал на Кирсти, а Бьорг повалился назад. Падая, он задел рукой лампу на потолке, и удар оказался таким сильным, что светильник разбился, и каюта погрузилась во тьму.

И тут Кирсти начала действовать. Отчаявшаяся мать способна на всё что угодно, чтобы защитить ребёнка. Когда лампа разбилась, она с криком «Доченька!» спихнула с себя Олафа, кое-как поднялась на ноги и бросилась в угол, где сидела Чамми с малышкой. Кирсти выхватила девочку и прижала её к груди. Когда принесли запасную лампу, все увидели, что Кирсти спокойно сидит в кресле и укачивает ребёнка, стыдливо прикрывшись простыней.

Когда мужчины покинули каюту, Чамми принялась устраивать детскую. Кровать оказалась цела, под ней просто сложились ножки, поэтому она вернула их на место. Но после родов у них не осталось чистого постельного белья, а у Кирсти не оказалось даже сорочки. Здесь не было ни колыбели, ни ванночки и никакой детской одежды. Чамми попыталась объяснить Кирсти, что им нужно, но та, очевидно, не слушала, поэтому она подошла к двери и окликнула Олафа. На её зов явился гигантский громила и внимательно выслушал все указания, явно чувствуя себя неловко.

– Скажите ему, что мне нужно чистое постельное бельё, две подушки, пара сорочек и халат для вас. Ещё пусть принесёт горячей воды и полотенец, чтобы я могла искупать ребёнка, коробку или корзину, из которой можно устроить кроватку, и какие-нибудь мягкие тряпки, чтобы я сделала из них пелёнки.

Чамми рассудила, что детской одежды тут не сыскать.

Кирсти перевела, и Олафа совершенно потрясла просьба. Женщина два или три раза повторила инструкции, и Чамми видела, как он загибает пальцы, напрягая память и отчаянно пытаясь запомнить список. Он вышел, и Чамми занялась уборкой и упаковкой инструментов. Она начала чувствовать усталость. Драматические события ночи способствовали выработке адреналина, но теперь, когда опасность была позади, Чамми с трудом шевелилась.

Олаф вернулся с целой охапкой вещей, а следом шёл второй матрос с кувшином горячей воды. Чамми выкупала девочку под пристальным взглядом Кирсти, которая комментировала каждое её движение. Пропахшую рыбой корзину переделали в колыбельку. Акушерка застелила кровать чистым бельём, но сорочки среди вещей не обнаружилось. Чамми не могла допустить, чтобы её пациентка оставалась голой, поэтому снова вызвала Олафа.

Кирсти объяснила, что от него требуется, и мужчина густо покраснел. «Как удивительно, – подумала Чамми, – этот человек регулярно спит с этой женщиной и всё же смущается от необходимости принести ей сорочку!»

Олаф вернулся с большим мешком женской одежды и сунул его Чамми в руки, не глядя на неё.

Далее надо было подумать о кормлении. Следовало наладить грудное вскармливание сразу же после родов и убедиться, что молоко идёт свободно, а мать имеет хотя бы отдалённое представление о процессе. У Кирсти были такие огромные груди, что они лежали на кровати по обе стороны от неё. Ребёнок мог с лёгкостью задохнуться под весом этих чудовищных подушек. Мать приложила девочку к соску, и та, как ни странно, тут же открыла рот, присосалась и сделала несколько энергичных глотков. Кирсти пребывала на вершине блаженства. Она теперь выглядела совсем по-другому – раскрасневшаяся, со светящимся лицом и сверкающими глазами. «В юности она была красоткой, – подумала Чамми, – пока не превратилась в инертную сексуальную матку в этом мужском улье».

Чамми устала так, что с трудом держалась на ногах. Она села в кресло рядом с Кирсти, которая разглядывала пальчики своей дочери.