Любовная история виконта - Джиллиан Хантер

Он вернулся к прежней жизни, и теперь уже нельзя было залезать к Хлое в окно или утаскивать ее с бала, чтобы любить до беспамятства.

Как он сможет это выдержать?

Он и мысли не допускал, что придется расстаться хотя бы на день.

Уж очень не хотелось Доминику, чтобы семья Хтои навела справки о его прежнем поведении. Чего доброго, сочтут его неподходящим женихом для Хлои. А ведь она вполне могла от него забеременеть. И ему хотелось защищать и лелеять ее, начать их совместную жизнь.

Оставалось лишь надеяться, что он сыграет роль жениха столь же успешно, что и роль призрака.

Хлоя так обрадовалась, увидев Доминика целым и невредимым, что даже не возроптала, когда тетя Гвендолин поспешила увести их с Памелой с галереи. Она бросила прощальный взгляд на возлюбленного как раз в тот момент, когда он вместе с Финли укладывал Сиятельный Скелет на обюссонский ковер. Ну кто, кроме человека, мертвого в глазах света, сумел бы завязать дружбу с останками другого, погибшего такой страшной смертью?

Вообще-то зрелище было пикантное и нелепое: Доминик, почтительно укладывающий скелет на ковре, – но тут он поднялся и подмигнул Хлое. И Хлоя, и Памела тут же принялись хихикать, может, и правда слегка некстати, но это дало тете Гвендолин основания предположить, что хихиканье их было происхождения истерического и спровоцировано видом закутанного в плащ скелета.

– Что за ужасное зрелище! Да еще в воскресное утро! – воскликнула тетя Гвендолин. – В мое время невозможно было даже вообразить нечто подобное.

Хлоя и Памела, спускавшиеся с лестницы, переглянулись. Хлоя, например, могла бы возразить, что сама тетя жаждала встретиться лицом к лицу с ужаснейшим привидением, и когда встретилась, даже глазом не моргнула. Видимо, кровь упрямых и отважных Боскаслов текла во всех отпрысках, как мужского, так и женского пола, в молодых и старых.

– Спасибо, тетя Гвендолин! – вырвалось у Хлои, когда они подошли к карете, ожидавшей у крыльца. Только сейчас она заметила, каким прекрасным было поместье Доминика при солнечном свете. Сад, полный уютных беседок и журчащих фонтанов, тенистые аллеи и даже лабиринт, где дети могли играть.

– За что спасибо? – с подозрением спросила тетя Гвендолин, вернув на место съехавшую набок шляпу.

– За ваше гостеприимство, за то, что вы пригласили меня погостить, дав мне шанс исправиться.

Тетя Гвендолин фыркнула:

– Прекрати, Хлоя. Я не так глупа, как полагаете ты и твой дядя. Ты не только не исправилась, но стала еще хуже, связавшись с этим дьяволом Стрэтфилдом.

– Вы сердитесь на меня, тетя Гвендолин? – осведомилась Хлоя с невинным видом.

Тетя Гвендолин нахмурилась.

– Пусть на тебя сердятся твои братья, которые вряд ли станут поддерживать со мной отношения после того, что произошло в моем доме.

Памела бросила на Хлою сочувственный взгляд и робко предложила:

– А может, не надо им ничего рассказывать?

– Это неизбежно, – мрачно ответила мать.

Хлоя тоже так полагала. Все очень скоро узнают, что Доминик не умирал, а также о том, какую роль сыграла Хлоя в этой истории. Разумеется, сплетен не избежать.

Полной неожиданностью для Хлои было появление ее брата Хита в тетиной гостиной.

Как она сразу не догадалась, что пожаловал один из ее братцев – все горничные собрались возле гостиной, делая вид, будто наводят чистоту вокруг ее брата, погрузившегося в чтение газеты. Хлоя не могла их винить. Хит – привлекательный мужчина: мускулистый, элегантный, безупречно вежливый. Чеканные черты лица, густые ресницы, осенявшие синие глаза, не оставляли женщин равнодушными.

Но для Хлои он был просто Хит, член семьи, для нее строгий судья, даже целый суд присяжных.

– Хлоя! – Хит отложил газету, поднялся с кресла и, сцепив за спиной руки, посмотрел на сестру.

Сердце у Хлои отчаянно забилось. Хит уже знает? Что именно? Сердится? По его виду трудно было что-нибудь определить. Кто-то из старшего командного состава сказал, что Хита хоть на горячие уголья ставь, ни единый мускул не дрогнет у него на лице. Хита ведь и правда пытали, когда он попал к французам в плен.

– Какой сюрприз, Хит!

– В последнее время сюрпризы вошли в моду. – Он повернулся и, улыбнувшись стайке горничных, сказал: – Ваше усердие выше всех похвал, но не могли бы вы заняться уборкой немного погодя? Мне нужно переговорить с леди Хлоей наедине.

Горничные вышли.

– Что еще за сюрпризы? – спросила Хлоя, твердо решив не сдаваться без боя.

– Я все знаю, Хлоя.

– Ты знаешь…

Он жестом указал ей на диван.

– Расскажи мне, как это произошло. – Хит произнес это таким спокойным тоном, что Хлое захотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжелым.

– Хит что ты имеешь в виду?

Хит улыбнулся:

– Ах да, забыл упомянуть, что только что беседовал с одним моим хорошим другом, лордом Вулвертоном. Вы, кажется, знакомы. Вот он и просветил меня.

– Насколько мне известно, он очень любит Доминика.

Хит широко улыбнулся:

– О да. Кто же из нас не любит старину Доминика? Нашего дорогого друга, воскресшего из мертвых. Так расскажи, как это произошло? – Хит откинулся в кресле. – Присядь, Хлоя, и объясни мне все.

– Я приехала в деревню. Влюбилась в виконта и собираюсь выйти за него замуж. Если только Грейсон не сошлет меня еще куда-нибудь или не спугнет моего жениха. Вот, пожалуй, и все.

– Не все. Разве он не пробирался тайком к тебе в спальню? А еще ты забыла, что таинственный мужчина в маске увел тебя с бала, ты долго не возвращалась. Завести роман, и с кем! С призраком! – Хит закатил глаза.

– Ну… – начала Хлоя.

Она никогда еще не видела Хита таким взволнованным. И это встревожило ее.

– Ты сильно все преувеличиваешь. На самом деле ничего ужасного не произошло.

– Как тебя угораздило вляпаться в такую историю, Хлоя? – спросил Хит, вскинув бровь. – Хуже не придумаешь. Ты ведь уже достаточно скомпрометирована.

– Ничего ужасного я не сделала.

– Я серьезно, Хлоя!

– А когда ты шутил!

– Как ты ухитрилась погубить себя столь бесповоротно за такой короткий промежуток времени?

Хлоя плюхнулась в кресло.

– Хорошо. Я расскажу все. Моим единственным проступком было оставить окно открытым. Для Девона, чтобы он мог влезть в дом.

– И?

– И? Доминик влез вместо Девона.

– И?

– Мне стало его жаль.

– Тебе стало его жать, – медленно повторил Хит. – И это все?