Возвращение - Юлия Фирсанова

Дорога «туда» почему-то кажется всегда короче дороги «обратно», пусть даже часы твердят другое. Знай мои охранники, как обратить эту иллюзорную закономерность в правило, думаю, непременно сделали бы так, чтобы я вовек не добралась до преследователей. Все ехала бы и ехала, честя их на все корки. К счастью, колдовать из нас пятерых умела только я, Фаль еще учился и по заказу творить магию не умел. А посему настигли мы наших преследователей через семь минут.

Растянувшись толстой веревкой, по паре конников в ряд, за нами ехал отряд (сразу почему-то было видно, отряд, а не группа, имеющая слабое понятие о воинской дисциплине!) больше десятка человек. Одежда их из плотной кожи была мне уже знакома, да и лица имели некое сходство: хищные черты, черные волосы, темные глаза. Нет, не инкубаторская похожесть клонов, а, скорее, набор признаков, присущих людям одной национальности.

Меня заметили мгновенно, еще несколько секунд молча, используя быстрый обмен жестами, решали, как действовать. И вот навстречу нашей маленькой компании выехал один мужчина. Седым ежиком топорщились волосы на голове, на лице с резкими, будто рублеными властными чертами поблескивали настолько черные глаза, что в них ничего нельзя было прочесть. Несмотря на седину, даже на миг не возникло у меня впечатления, будто отряд направил на переговоры самого пожилого и оттого бесполезного члена, которым можно рискнуть без ущерба для коллектива. Этот был опаснее едва ли не всех остальных вместе взятых. Двуногий волчара с мозгами человека, накопленным опытом боев и смертей.

– Почтенная магева… – Мужчина остановил коня в двух метрах от меня и медленным кивком поприветствовал. Одна рука вольно лежала на бедре, вторая придерживала повод, обе находились далеко от оружия, впрочем, исправить положение воин мог меньше чем за мгновение.

– Вы искали встречи со мной, зачем? – Я не стала разводить придворного политеса. Таким жестким людям чем больше поддаешься, тем меньше они тебя уважают. Был у меня один препод такой, пока его не опустишь, за человека не считал, зато потом я у него любимой ученицей стала.

– Я Сарот, ротас ариппы, – представился седой.

– Сарот – это имя, ротас – что-то вроде командира, а ариппа – название отряда? – уточнила правильность интерпретации.

– Точно так, – отчеканил мужчина, кажется, решил, что я над ним издеваюсь, а я ведь и впрямь не знала таких мудреных слов. – Один человек из моей ариппы менее луны назад принадлежал к ариппе Биркота. Той самой, которая стояла в Патере. Магева уничтожила ее.

– Они напали, причем напали без предупреждения, моя самозащита оказалась эффективной, – как можно более равнодушно ответила. – Когда угрожают мне и моим людям, я отвечаю ударом на удар.

– Это право каждого, магева, – не стал ерепениться Сарот. – Биркота взял деньги и принял бой. Он проиграл, ты выиграла. Такова жизнь. Но Макит теперь член моей ариппы, я взял его под свою руку.

– А какое мне должно быть дело до перемещения кадров в ваших отрядах? – не врубилась я.

– Он единственный из людей Биркоты остался в живых, свернул ногу, когда вел вас с маретом по городу, – объяснил командир, вернее, это ему показалось, что объяснил.

– И что с того? Я теперь являюсь ему в кошмарных снах и угрожаю лютой смертью? Он ночами засыпать боится, а днем все ждет, как на него ливень огненный хлынет и кучку пепла да сапоги оставит? – пошутила, вернее, это я думала, что пошутила, даже Лакс хихикнул, а морианец резко кивнул и мрачно обронил:

– Магева сказала.

– Да мало ли что я ляпнула, это шутка такая была, Сарот, – возвела к небу глаза. – Делать мне больше нечего, как третировать одного жалкого недобитка на расстоянии.

– Граф Кольра тоже так думал, пока дурную болезнь не подхватил, состояние не потерял и места наместника не лишился, – невозмутимо перечислил седой.

– Наверное, он слишком сильно хотел мне плохого. Знаете, есть мудрая пословица: зло, причиненное тобой, к тебе вернется непременно. Мысль пусть и незрима, зато имеет вполне материальные последствия, в чем граф убедился на собственном опыте с небольшой магической помощью, – объяснила я, сделав вид, что информация о несчастьях противного типа для меня далеко не новость. – А ваш парень просто психует не по делу. Вы ему посоветуйте вечером корень валерианы пить или настойку из шишек хмеля, очень нервишки успокаивает. Кошмары как рукой снимет. – Очень хотелось процитировать: «Скушай заячий помет, он ядреный, он проймет!» – но удержалась, а то ведь и правда в медицинских целях кое-кого могли заставить жрать дерьмо ложками. – Смерть твоего человека мне не нужна, впрочем, жизнь тоже, он вообще мне глубоко фиолетов, так можешь и передать.

– Понял, магева, – внимательно выслушав, ответил мужчина. Сложно было сказать что-то наверняка по его физиономии, однако мне показалось, командир поверил в непричастность магевы к кошмарам его подчиненного.

– Что ж, понимание – неплохая штука, тем более между морианцем и магевой, – рассудила я. – Наверное, даже больше чем неплохая, я бы сказала, почти музейная редкость.

– Верно, – коротко усмехнулся Сарот, оценив шутку, и решительно прибавил: – Вы не серчайте, почтенная, только особой любви меж нами никогда не было.

– На правду злиться – себя не уважать, – пожала плечами и чистосердечно продолжила, вспоминая свои тщетные попытки поколдовать в родном мире: – Я вам в чем-то даже сочувствую, вы единственные люди в этом магическом мире, начисто лишенные дара чуять магию. Загадочная аномалия.

– Оса, если ты собираешься сегодня под крышей ночевать, а засветло добраться думаешь без магии, нам пора в путь, – небрежно вмешался Гиз в беседу, подбрасывая эдакий тонкий намек на толстые обстоятельства: ехать в самом деле пора. Морианцы для магевы не лучшая компания, к тому же ему не нравится мой панибратский тон с потенциальными врагами.

Мои «мареты», как натуральный, так и парочка «фальшивых», следили за ходом переговоров верхом, оставаясь в нескольких метрах от точки «икс» (это я так поименовала собственное место встречи с командиром наемников). Один Фаль по праву невидимки восседал на моем плече и корчил Сароту страшные гримасы. Высунутый язык был не самым обидным компонентом на подвижном личике сильфа.

– Он иногда такой зануда бывает, – по-свойски пожаловалась я морианцу на телохранителя, – на самом интересном месте прервать норовит.

– В Котловищи направляетесь? – больше для проформы, потому как других деревень и хуторов в пределах нескольких часов конского хода не было зафиксировано, осведомился Сарот и, не дожидаясь моего ответа и неизбежных подозрительных вопросов, продолжил: – Коль нам в одну сторону, так в дороге разговор продолжить можно.

– Давай, только ты своих ребят предупреди, пока они не решили, что я тебя в плен взяла и надумала либо зверски казнить, либо произвести в мареты, – посоветовала я.

Незамысловатая шутка шибко развеселила Сарота. Он заржал в голос, оскалив крепкие, белые зубы. Кстати, даже зубы у мужика были чуть заостренные и клыки в верхней челюсти выпирали, как у волка, довершая невольно возникшую ассоциацию. Подъехав к отряду, он коротко сказал что-то людям, причем сопроводил свою речь несколькими странными движениями пальцев. Я предположила, что в отряде существует принятый язык жестов, говорящий своим куда больше, чем слова, произнесенные вслух. Удобно, быстро и надежно! Чужак не догадается, о чем у него перед носом морианцы сговариваются.