Невеста наместника - Наталья Караванова

Последним представлен был тот самый немолодой ифленец, что сопровождал Кинрика. Его Темери запомнила — светлый лорд благородный чеор та Торгил, первый советник Кинрика, старый боевой товарищ его отца, Хеверика, прежнего наместника Танерретского, того самого, кто командовал ифленцами во время нашествия.

Та Торгила в цитадели в день штурма не было. Никого из тех, кто сегодня ей был представлен, там не было.

Светлый лорд чеор Шеддерик та Хенвил

Если неприятность возможна, она обязательно случится. Какой жуфовой задницы на представление явилась чеора та Роа? Старая интриганка год в крепости не показывалась, а тут принесли этхары на крыльях подарочек…

Хорошо хоть, ей хватило такта не устраивать никаких безобразий во время торжественной части. Так что первая половина церемонии прошла четко по протоколу.

Люди Гун-хе еще перед самым началом изловили и вывели вон двоих знатных горожан, на поверку оказавшихся чадами дома Шевека, сам Шеддерик вовремя перехватил и отправил домой не в меру любопытную компаньонку одной из бывших подружек Кинрика, и на этом неприятные сюрпризы закончились… ну, во всяком случае, пока не появилась она.

Ольтра та Роа. Образец элегантности — несмотря на свои шестьдесят шесть красиво прожитых лет, она всегда одета по последней имперской моде. Всегда в безумно дорогих украшениях. Полновата, демонстративно темноволоса, слегка надменна. Эта чеора умеет произвести впечатление. И кажется строгой серьезной дамой ровно до того момента, как откроет свой напомаженый сухой рот. Шеддерик дорого бы дал, чтобы эта особа хоть раз дала повод отлучить себя от двора… а еще лучше, прокололась бы на очередной интриге и лишилась бы самого важного для себя органа в пыточной камере и на самых законных основаниях.

Шеддерик попросил одного из агентов Гун-хе не спускать со старухи глаз, но был почти уверен, что свое черное дело она сделать успеет. Знал бы заранее, что это будет за дело, прибил бы, наверное, не задумываясь о последствиях…

Но самое мерзкое, он так и не уловил момента, когда все случилось. Узнал уже потом, когда стал разматывать цепочку событий и как следует расспросил брата.

Который, если подумать, в этой истории пострадал только из-за своей наивности и еще из-за того, что больше был озабочен, что не сообщил любимой женщине, о своем предстоящем вынужденном браке. Из важных династических соображений.

День был… странный.

Словно заканчивается одна эпоха, начинается новая, но не для всего мира, а только для самого Шеддерика та Хенвила лично. Слишком яркое солнце. Слишком красивая, но торжественно отстраненная рэта Итвена — невеста брата. Слишком пестрая толпа, в которой так легко спрятаться наемному убийце.

Долгий церемониал.

Нехорошее предчувствие и ожидание обязательной пакости от судьбы.

Когда, наконец, появилась возможность выдохнуть, оказалось, что Шеддерика в кабинете ожидает посол Коанеррета, и это срочно. Потом оказалось, что старуха все-таки устроила небольшое безобразие во время торжественного ужина, каким-то образом столкнув лбами двух молодых благородных чеор, которые, как Шеддерик знал доподлинно, еще совсем недавно сами имели виды на Кинрика. Девицы подрались чуть ли не у ног рэты. Пришлось вмешаться светлому лорду советнику та Торгилу и одному из стражников, чтобы их унять и передать растерявшимся родителям.

Шеддерик тогда еще подумал, что это не похоже на обычную манеру чеоры та Роа — как-то слишком мелко и несерьезно. Стареет, что ли?

Отчитав не уследившего за старухой агента, Шеддерик вдруг понял, что сам находит для себя все новые дела, чтобы держаться подальше от мальканки. Как будто его миссия выполнена и дальше о ней должен заботиться Кинрик.

Это было даже где-то смешно. Кинрик меньше всего хотел этой свадьбы и имел веские причины ее не хотеть. Только усилившиеся безобразия на улицах Тоненга, пожалуй, и смогли его убедить в необходимости такого решения.

Но радости это не прибавит им обоим, и брату и мальканке, а значит, надо быть рядом, надо заставить их научится… ну хотя бы уважать друг друга. Как это сделать, Шедде представлял. Он неплохо успел изучить Кинрика, а совместное путешествие дало ему представление о характере рэты. Сердцем мальканки управляет чувство долга. Кинриком — страх потерять любимую женщину и страх погрязнуть в гражданской войне, от которой не скрыться, потому что именно Кинрик сейчас — наместник.

Меньше всего Шеддерику хотелось становиться сводней. Но предстояло ему, к сожалению, именно это.

В первую очередь — серьезный разговор с обоими, а может даже не один.

Когда долгая официальная часть завершилась и гости разбрелись по залу, Шеддерик все же заставил себя подойти к Темершане. Светски поклонился — вокруг было еще много людей.

— Рэта Итвена, благодарю вас за вашу выдержку и спокойствие и прошу простить юных благородных чеор за их неуместное поведение. Если вы устали, вам совершенно не обязательно присутствовать здесь до конца. Позвольте проводить вас до ваших комнат. Там уже ждет прислуга и ваши новые компаньонки.

Она безупречно поклонилась, подала руку. И лишь когда они оказались в стороне от посторонних глаз, в верхней парадной галерее, позволила себе немного расслабить плечи и выпустить его пальцы.

— Простите, благородный чеор… я думала, этот день будет длиться вечно…

Голос все такой же отстраненный. И еще она почему-то смотрела куда угодно, только не на Шеддерика.

— Что-то не так? Я могу что-то сделать для вас?

— Нет, просто… здесь все изменилось, но камни-то те же самые. Если внизу новая мебель, и ковры, и светильники, и все остальное… здесь по-другому. Здесь как будто время замерло.

— Это тяжело, я понимаю. Может быть, потом вы решите построить себе новый дом в городе, а здесь будет… не знаю… музей. Или…

— Тюрьма.

— Для тюрьмы здесь слишком просторные залы и слишком красивая отделка.

— Вы улыбаетесь. Чеор Шеддерик… мне кажется, у меня не получится. Не получится хорошо сыграть свою роль. Я никого не запомнила. Несколько человек смотрели на меня с ненавистью, а та пожилая чеора в черном — с таким злорадством, словно уже подложила мне в постель дохлую крысу…

— Опишите!

— Кого?

— Сначала тех, кто смотрел с ненавистью.

Темери нахмурилась, как хмурилась всегда, когда ей приходилось напрягать память.

— Девушка в темно-синем платье…

— Не из тех ли, что устроили безобразную драку возле вашего кресла?

— Нет, нет… даже странно, эти две смотрели просто с любопытством, как все. Эта немного старше. И у нее родинка возле глаза.

Темери показала, где родинка. И опять не взглянула в глаза. Не эта барышня в синем ее беспокоила, что-то совсем другое. Но разве выпытаешь вот так, посреди коридора. Да и надо ли выпытывать? Стоит ли эти проблемы все еще считать своими? Да что ж она не смотрит в глаза-то. Как будто провинилась в чем.