Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

Усатый достал из кармана передатчик. Усмехнулся и прошептал в него команду. Я не сумел разобрать ни одного слова. Гортанный язык, режущий слух.

В вагон вбежал бородач с чемоданчиком. Раскрыв его, бородач достал две пробирки и, содрав с толстого шприца упаковку, насадил на него иглу.

— Будэт больно, — пообещал усатый.

Бородач улыбнулся, явив мне ряд гнилых зубов, в котором зияли прорехи.

— Ты увэрэн, что этого хватит? — спросил усатый бородача.

Бородач кивнул и приблизился ко мне.

Все произошло стремительно. Я разорвал наручники и, поднырнув под бородача, оказался у него за спиной. Захватив шею бандита, я сломал ее и, отбросив кукольное тело, перепрыгнул к усатому. Он не издал ни единого звука. Я прочитал в его взгляде восхищение. Понимая, что вся его затея провалилась и он сейчас умрет, усатый улыбался, наблюдая, как я расправляюсь с его товарищем. Только из-за этой восхищенной улыбки я убил его быстро. Быстрее, чем бородача. Я ткнул пальцем в смертельную болевую точку, поймал безжизненное тело и уложил его на подушки, так чтобы любой заглянувший террорист с первого взгляда подумал бы, что шеф отдыхает и отвлекать его не следует.

Стараясь не показываться в окнах, я оползал весь вагон в поисках оружия. Нашел лишь пистолет с обоймой в два патрона. Невелик улов. Не сильно-то разгуляешься с такими ресурсами. Из DVD-плеера я вытащил диск, который мне демонстрировал усатый. Я понимал, что, отказавшись сотрудничать с «первоземельцами», я, скорее всего, обрек Ренату на смерть, однако иного выхода у меня не было. Нельзя было позволить, чтобы у них появилась возможность создавать моих клонов. Но диск с недосмотренным фрагментом и недослушанным звуковым материалом давал крохотный шанс. Вполне вероятно, из него что-то удастся вытащить.

Диск я спрятал в карман «Хамелеона» и задумался, как выбраться из ловушки. Атаковать в лоб? У меня патронов не хватит. Если только прикончить одного из террористов и завладеть его автоматом… Лучше, разумеется, выйти незамеченным, но как это сделать, я не представлял.

Мои сомнения разрешил бородач, который заглянул в вагон и обнаружил усатого, а подле него на ковре неподвижного, с неестественно повернутой головой боевика. Бородач оказался сметливым и смылся прежде, чем я успел его укокошить. Я находился далеко. В другом конце вагона. И видел лишь краешек рукава бандита, который тут же исчез.

Зазвучала гортанная перекличка.

Минутная тишина.

И начался звуковой ад.

Я упал и вжался в пол, а пули прошивали вагон насквозь. Складывалось такое впечатление, словно весь гарнизон бородачей собрался вокруг моего убежища и устроил спортивные стрельбы. Пули жужжали над моим ухом. Летели щепки. Сыпалась краска.

Я сощурился и стал вновь обшаривать взглядом вагон. Быть может, я что-нибудь не заметил. Еще минут пять на таком жарком месте — и у «первоземельцев» появится море крови для анализов и вычленения моего ДНК. Угощать их таким лакомым кусочком мне совсем не хотелось.

И я заметил. Аварийный люк в полу вагона.

Я заструился по полу к люку. Люк оказался заперт на ключ. Замочная скважина ехидно мне ухмылялась. Я приставил к ней пистолет и спустил курок. Мой выстрел в какофонии звуков был не слышен. Люк поддался. Осторожно приоткрыв его (люк тут же пробило десяток пуль), я пополз вниз. Протиснувшись сквозь какие-то механизмы, прикрепленные к брюху вагона, я выпал на пол. Действовать надо было осторожно, чтобы нигде не поцарапаться. Ни одна капля крови не должна попасть к «первоземельцам».

Оказавшись на полу, я убедился в правоте своей догадки. Похоже, и впрямь весь гарнизон подземелья собрался для публичного расстрела вагона. Я насчитал двадцать пар сапог и осторожно пополз под вагоном, удаляясь от бородачей. Вагон усатого закончился, но вплотную к нему примыкал другой вагон. Когда-то соединенный подвижной перемычкой, он был приварен к собрату. Я переметнулся под него и пополз дальше. Я сменил восемь вагонов, удаляясь от канонады автоматных очередей.

Очереди стихли.

«Бородачи вошли внутрь».

Я заторопился. Когда закончился очередной вагон, я выкатился из-под него и, вскочив на ноги, добежал до туннеля с рельсами. Спрыгнув на рельсы, я понесся вперед изо всех сил, выжимая из потрепанного организма предел моих возможностей.

Я скрылся в темноте туннеля. Покинул станцию незамеченным, понимая, что пробежать далеко мне не удастся. Мое исчезновение обнаружат, и меня будут искать. А вариантов отступления от станции не так много. Вполне возможно, что террористы разделятся на отряды и прочешут все туннели.

Я искал глазами что-нибудь, где удалось бы укрыться. Я не знал, что это должно быть. Но, увидев это, я не пробежал бы мимо.

Я услышал позади себя рев погони, словно я бежал впереди табуна мамонтов, которые мчались прочь от сползавшего с гор ледника. К моему огорчению, бородачи были подвижнее мамонтов.

Я оглянулся. Вдалеке показались боевики. Я уже различал их колышущиеся силуэты в темноте.

Туннель изогнулся, и я увидел спасение. Маленькая боковая ветвь. Предназначенная не для поездов, а для людей. Вполне возможно, что она вела на поверхность. Я повернул и спрятался за каким-то механизмом. Я старался унять клокочущее дыхание. Я надеялся, что бородачи проскочат мимо и не сунутся сюда.

Они пробежали. Задержался только один. Ему отдали какое-то приказание на гортанном резком незнакомом мне языке.

Он остановился у входа. Замер. Я слышал его тяжелое дыхание. Я понимал его. Он боялся войти. Он знал мои возможности и то, что не выстоит против меня. Я осторожно выглянул. Бородач вскинул автомат. Длинная протяжная трель очереди. Бандит полил свинцом все пространство впереди себя. Он старался, чтобы в каждый темный угол залетело по пуле.

Меня зацепило рикошетом. Пуля впилась в бок и, выйдя с другой стороны, застряла в стене. Осмотрев рану, я убедился, что жизненно важные органы не задеты, но кровь обильно струилась на пол. Я не хотел оставлять следов, а тут крови хватит на четыре армии клонов. И надеяться, что бородачи ее не заметят, не стоило. Я должен быть уверен в том, что никаких сюрпризов не будет.

«Что делать?»

И я решился.

В пистолете остался один патрон. Я тщательно прицелился боевику в голову. Выстрел. Бородач дернулся и упал. Трели прекратились. Я вынырнул из ненадежного укрытия. Подхватив бородача под мышки, я оттащил его к месту ранения и бросил спиной на лужу крови. Содрав с себя «Хамелеон», я при помощи ножа, позаимствованного у мертвого боевика, располосовал костюм на лоскуты, которыми перетянул рану на боку, чтобы больше ни одной капли крови не выпало на пол. Подняв автомат бородача, я двумя очередями превратил его живот в кровавое месиво.

Теперь, даже если «первоземельцы» и догадаются, что меня здесь ранили, они никогда не смогут отделить мою кровь от крови бородача. Хотя, наверное, и такое возможно, но, к сожалению, это единственное, что я мог сделать в сложившейся ситуации.