Сплетая рассвет - Элизабет Лим

– Нет, пока я рядом с тобой. – Когда я залилась румянцем, Эдан отстранился, будто вспомнив о моей предыдущей вспышке ярости. Он оставил между нами небольшое расстояние и посмотрел на свой скромный костер. – Огонь спасает. И я переношу холод лучше тебя. В конце концов, я чародей.

Тем не менее его нагие руки покрылись мурашками, темные волоски встали дыбом. Я подвинулась к нему и накинула плащ на его плечи. Наши руки соприкоснулись, но Эдан не отодвинулся.

– Думаю… ты мне больше нравился, когда б‑б‑был птицей, – пошутила я. Затем вдохнула его запах. – Твое чародейское обличие слишком надоедливое.

– Привыкай, – ответил Эдан, но я услышала тревогу в его голосе. – Я с нетерпением жду возвращения своей полной силы, когда мы прибудем во дворец.

Мы сидели в комфортном молчании, я попивала чай, а Эдан наблюдал за снегопадом снаружи.

– Нам придется подождать, пока пройдет снег, прежде чем спускаться с горы, – сказал он. – Да и отдых пойдет тебе на пользу.

– Я не устала, – соврала я. Воздух обжег мне горло еще до того, как я успела произнести эти слова. Зубы вновь застучали; я согнулась пополам и придвинулась ближе к огню. Вновь попыталась сказать: – Я т-только что поспала. И н-не ус-стала.

Эдан взял мои замершие ладони и потер их, возвращая тепло, по которому я уже успела соскучиться. Затем подышал на мои руки. Было приятно чувствовать его губы на своей коже.

– Врунья, – прошептал он. – Само собой, ты устала. Ты плавала в замерзшем пруду. Твое тело испытало шок.

Он привлек меня к себе, облекая своим теплом. Мне хотелось оттолкнуть Эдана, но тело упивалось его теплом, руки инстинктивно переплелись с его. Когда я заметила это, то попыталась отстраниться. Но тут он поднял мое лицо за подбородок и поцеловал. От губ до кончиков пальцев прошла волна жара, сердце быстро застучало, кровь прилила к голове.

Я открыла рот, но Эдан быстро заглушил мои слова новым поцелуем. Я его не останавливала, но все же попыталась вставить хоть фразу:

– Я же сказала, что не…

– Ш-ш-ш, – перебил он, задевая мои губы своими. – Спи.

Я прильнула к нему, устраиваясь головой на его груди. Его сердце пропустило удар – звук, который послал по мне приятную волну трепета. Эдан приобнял меня за талию и прижал ближе к себе.

Он уснул первым. Я прислушивалась к звукам его дыхания: вдох, выдох, вдох, выдох. Ритм, под который я подсознательно подстроилась.

Меня наполнило странное, чудесное чувство удовлетворения.

Эдан был прав – это путешествие безвозвратно изменило меня.

Впервые за все время я перестала считать дни до его конца. Теперь мне не хотелось, чтобы оно заканчивалось.

Когда я проснулась и увидела, что мир снаружи пещеры побелел, то первым делом подумала, что это облака – настолько мягким и атласным выглядел снег.

Начала спуск. Подниматься на Пик Чудотворца было значительно труднее. Зачарованные ботинки высохли, и при помощи веревки и Эдана, стоявшего на вершине, я начала спускаться с другой стороны горы. Тем не менее на это у меня ушла большая часть дня. С наступлением темноты Эдан присоединился ко мне в птичьей форме. Он представлял собой великолепное зрелище с чернильно-черными перьями и молочно-белыми кончиками крыльев. Птица осторожно приземлилась на мое плечо, ее когти легонько впились в мою ключицу. Я улыбнулась ему.

– Хвастун.

В его клюве был маленький букет полевых цветов, который он уронил мне на колени.

– Это мне? – спросила я.

Ястреб просто моргнул. Засмеявшись, я вплела цветы в волосы и поцеловала его в клюв. Затем приготовила наших лошадей и поехала на Опал с Эданом на плече, а Ладья пошла сзади.

Лунный свет освещал нам путь через горы, так что у нас не возникло трудностей с путешествием ночью. Иногда Эдан исчезал на пару часов. В конце концов, он был хищной птицей, так что я не волновалась. Он всегда находил меня, порой с пауком или змеей в клюве.

Я почесала его горлышко.

– Интересно, у тебя завтра не будет от этого расстройство желудка, Эдан?

Общаться с ним в птичьей форме было так легко, что я невольно начала рассказывать о своих братьях: как Финлей хотел увидеть мир, как Сэндо писал стихи о море. Об отце, Кетоне и своей мечте стать лучшей портнихой в Аланди. Таким образом время летело быстрее, да и общение помогало мне не уснуть. Когда наступил рассвет, Эдан улетел с моего плеча и сел на спину Ладьи.

А затем, когда нас осветили первые лучи солнца, я уже путешествовала не с птицей.

– Устала? – первым делом поинтересовался Эдан.

Я покачала головой. Он улыбнулся, увидев цветы за моим ухом, и прочистил горло.

– Ты приняла их.

– А не должна была?

– Мужчина, который желает ухаживать за женщиной, дарит ей цветы.

Я покраснела.

– Ты был ястребом. Кроме того, в Аланди нет такой традиции.

– Я не из Аланди, – напомнил он, после чего вновь прочистил горло. – Но однажды я служил в стране, где было принято сообщать о своих намерениях объекту воздыханий. Мне эта традиция очень нравилась. И, – он наклонился ближе, – если женщина принимает букет мужчины, значит, она не против его ухаживаний.

Мое лицо вспыхнуло.

– Но… как ты сможешь за мной ухаживать? – выпалила я и тут же пожелала забрать слова обратно. – А как же твоя клятва?

В кои веки Эдан выглядел уязвимым.

– Ты сказала мне определиться, и я прислушался, – тихо ответил он. – Полагать, что мы сами выбираем, кого любить, большое заблуждение. Я не могу изменить своих чувств к тебе и похитил бы луну и солнце, если бы это значило, что я буду с тобой. Что касается клятвы… я не могу обещать, что нарушу ее, но сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастливой, Майя. Это я могу обещать.

Его слова пробудили во мне желание поцеловать его и рассказать все о своих чувствах, но я прикусила язык.

Эдан потянулся за моей рукой.

– Ты хочешь, чтобы я ухаживал за тобой? Просто скажи слово, и я перестану.

Я хотела этого больше всего на свете. Но что-то меня сдерживало. Я убрала руку и сделала вид, что распутываю колтун в гриве Опал, чтобы не смотреть на него.

– Куда мы пойдем теперь?

Эдан опустил руки.

– На юг. К озеру Падуань.

– Там мы найдем кровь звезд?

– Именно, – тихо ответил он. – Добыть ее будет труднее всего.

Я проигнорировала клубок страха, сворачивающийся в животе.

– Я так понимаю, это намек, что пора работать над ковром.

У меня имелись в наличии два мотка пряжи, которую Эдан купил в Самаранском перевале. Краски были плохого качества – блекло-синяя и тусклая медно-красная. Я принялась вязать основу для ковра по размерам, которые указал Эдан. Во всем остальном положилась на ножницы.