Укротить ловеласа - Дарья Сойфер

Скромная, миниатюрная, с тугой финтифлюшкой бесцветных волос на затылке. Неужели Надя и вправду могла ревновать к такой простушке?

– Игорь? – тактичный стук в дверь выдернул Заславцева из размышлений. Татьяна как почувствовала, что он думает о ней.

– Да-да? – кашлянул он и для солидности расправил плечи.

Дверь приоткрылась, и он узрел бледное будто бы напуганное лицо.

– Я тут подумала, вы, наверное, проголодались с дороги… – Таня скромно потупила взор, как какая-нибудь тургеневская девица.

– Есть немного. Я собирался зайти в ресторан перед репетицией. Вы хотели составить мне компанию?

– Если честно, нет, – она осеклась и просочилась в комнату Игоря, прижимая к себе объемный пластиковый контейнер. – То есть… Не в смысле компании, конечно. Просто ресторан отнимет у вас много времени, а вы могли бы лишний раз разыграться… Знаете, эта лотерея с обслуживанием: никогда не знаешь, десять минут прождешь официанта или час…

– К чему вы клоните? – прервал он поток оправдательной болтовни.

– Я взяла с собой пирожки, – Таня, наконец-то, решилась посмотреть ему в глаза. – Сама напекла как раз на такой случай. Тут и с капустой, и с грибами, и с печенью… С печенью не все любят, но у меня получается нежная начинка…

Только безупречное воспитание не дало Игорю звонко хлопнуть себя по лбу. Ему еще не доводилось влезать в брачные истории, но в отношениях он бывал частенько, и женскую натуру узнать успел. И сейчас готов был побиться об заклад, что Таня пытается его соблазнить.

Вообще Игорь делил женщин на две категории: тех, что пытаются завоевать мужчину через постель, и тех, кто выбирает путь через желудок. Игорь любил и секс, и хорошую кухню, не выносил лишь одного: когда на его свободу кто-то посягал. Не то чтобы Заславцев мнил себя вольным жеребцом, но как ни крути, женщины слишком отвлекали его от главного: от искусства. А потому есть Игорь предпочитал в ресторанах, а постель делил с теми, кто не планировал однажды отжать ее половину насовсем. Нет, он собирался однажды остепениться, и даже с легкой завистью поглядывал на семейное счастье Барабашей, однако считал, что сейчас, на пике карьеры, быт бы отнял у него слишком много драгоценного времени.

– Я бы с радостью попробовал, – как можно деликатнее начал Игорь: все же обижать женщин в число его привычек не входило. – Но я уже забронировал столик. – И прежде, чем Таня раскрыла рот, торопливо добавил. – На одного. Может быть, в другой раз…

Таня сникла. И да, Игорь знал, что поступает довольно жестко, но практика показывала: завоевательницы-хозяюшки куда опаснее постельного десанта. Потому что уже нацелены на семейную жизнь и, едва забросив лассо, моментально начинают плодиться. А к детям Игорь готов не был, – ему вполне хватало и крестников.

Отбросив угрызения совести и захватив с тумбочки бумажник, Игорь оставил Таню в номере и вышел в коридор. Достаточно быстро, чтобы уйти от неприятных объяснений, но и не слишком поспешно, чтобы это не выглядело как бегство.

Однако вздохнуть полной грудью у Игоря не вышло и в коридоре: едва закрыв дверь, он чуть было не сбил с ног какую-то полуголую девицу. Заславцев замер. Нет, он знал, конечно, что Амстердам славится свободными нравами, но ведь отель-то был далеко от квартала красных фонарей!

– Простите… – машинально выдохнул Игорь и тут же спохватился: Голландия ведь! – Sorry…

– Да все нормально, я русская, – прошептала девушка и воровато оглянулась на соседнюю дверь, отчего грива каштановых кудрей упала ей на лицо, и только острый веснушчатый нос остался вызывающе торчать, как маяк посреди волн. – Не кричи.

Игорь проследил за взглядом беглянки, – а по-другому ее назвать было трудно: босая, в одном белье, с туфлями и одеждой в руках, она бы походила на жертву пожара, если бы не крадущаяся походка и не вжатая в плечи голова. Кудрявая явно что-то натворила, и теперь торопилась скрыться с места преступления. Это Игорь почувствовал очень четко, возможно, потому что и самого после разговора с Таней покалывала совесть.

Еще больше Заславцев насторожился, когда осознал, что сбежала-то кучерявая из соседнего номера. Не там ли разместился Платон? А вдруг все-таки не выдержала душа Барабаша, и он пустился во все тяжкие? У Игоря внутри что-то оборвалось. Нет, мужская солидарность не была для него пустым звуком, но он слишком уважал Надю, чтобы врать ей прямо в глаза. А если принести ей дурную весть? В ушах Игоря уже зазвучали тревожные аккорды пятой симфонии Бетховена, – отчего-то именно они ассоциировались у Заславцева с разводом. Не приведи Бог, Надя воспримет всерьез шутки Игоря про то, что он готов жениться на ней, сколько бы детей она ни родила от Платона… Пожалуй, даже перед самым ответственным концертом Игорь не нервничал столь сильно.

– Вы хоть знаете, что он женат? – севшим голосом укорил он любовницу Барабаша.

– Кто?! – опешила она, и от неожиданности опустила руки с одеждой, которыми прикрывала кружевное белье.

Игорь сглотнул: глупо было отрицать, что вкус на женщин у Платона был отменный. Молочно-белая кожа, чуть тронутая румянцем то ли стыда, то ли возмущения, заставляла забыть о мирской суете быстрее, чем вирусный ролик в Интернете. Усилием воли Заславцев поднял взгляд и посмотрел в бесстыжие глаза.

– Платон Барабаш! – изрек Игорь холодно. – И детей у него четверо.

– Я что-то такое слышала, да, – протянула девица. – Но причем здесь я?

– Ты меня звал? – раздался у Игоря за спиной знакомый голос.

Заславцев обернулся: Платон Барабаш собственной персоной стоял сзади и удивленно оглядывал собеседницу Игоря.

– Постой… – нахмурился тот. – Так ты не в соседнем номере?…

– В соседнем, – с готовностью кивнул Барабаш. – С той стороны. А это кто?

– Так это не твоя… В смысле… Не… – растерялся Игорь.

– Слушайте, вы тут разберитесь как-нибудь сами, – вмешалась девица и, тряхнув каштановой гривой, гордо прошествовала по коридору к лифту, предоставив Игорю наблюдать, как плавно покачиваются при ходьбе ее женственные формы, обтянутые полупрозрачной тканью.

– Ты чего тут слюни распустил? – Платон ткнул Игоря локтем в бок.

– Я?! Еще чего! – опомнился Заславцев. – Просто подумал, что она твоя любовница…

– А вот за такое, – стиснул челюсти Платон, – я мог бы тебе и врезать! Но если ты так отвратительно играешь без переломов, страшно подумать, как ты будешь фальшивить с травмами!

– Не смеши, – отмахнулся Игорь и двинулся к лифту.

– Только попробуй сказать что-то такое Наде! – Платон в два шага догнал его. – И я скажу детям, что тебя отправили в филармонию при Северном полюсе.

– А такая есть?

– Поисковиком они в любом случае пользоваться не умеют.

Игорь терпеливо ждал, пока фонтан Платоновского возмущения иссякнет. Ждать пришлось долго: весь обед и всю дорогу до Консертгебау Барабаш на все лады рассуждал о том, как только могла в предательский мозг Игоря закрасться мысль, будто Платон способен на измену.