Луиза Сан-Феличе. Книга 2 - Александр Дюма

Молодые люди ушли с балкона и затворили окно (им стало ясно, что против них затевается нечто грозящее вот-вот разразиться бурей), когда им доложили о приходе интенданта. Это сообщение, вместо того чтобы успокоить, удвоило их тревогу. По-видимому, во всех затруднительных обстоятельствах брал слово Де Чезари. Он уже приготовился спросить префекта о причине вызванного ими недовольства у жителей Монтеиази, как тот вошел и очутился с ним лицом к лицу.

При виде Де Чезари все предположения Буонафеде подтвердились. У него не осталось сомнений, что семеро путешественников — это те, о ком я ему писал, и что перед ним наследный принц.

— Наследный принц! Его высочество герцог Калабрийский! — воскликнул Буонафеде.

Де Чезари вздрогнул. Случилось то неожиданное и невероятное, о чем я предупреждал его и чем предлагал воспользоваться, — сомнений не было. Та неожиданная, неслыханная удача, о которой он не дерзал даже помыслить, вдруг предстала перед ним, сама шла в руки — оставалось лишь удержать ее.

Он посмотрел на своих товарищей, чтобы найти в их глазах знак одобрения, и, поощряемый ими, вместо ответа, сделал шаг навстречу интенданту и с царственным достоинством протянул ему руку для поцелуя.

— А знаете ли вы, любезный кардинал, что этот ваш Де Чезари необычайно находчив? — спросил король.

— Повремените, государь!.. Интендант, выпрямившись после приветствия, попросил, чтобы его представили герцогу Саксонскому, коннетаблю Колонна и главному конюшему Боккечиампе; он сам называл мнимому принцу имена и титулы, которыми тот должен был наделять своих товарищей. Но крики толпы прервали церемонию представления. Три-четыре камня разбили стекла и упали к ногам обоих молодых людей и интенданта, который открыл окно, взял Де Чезари за руку и, демонстрируя перед изумленной толпой доброе согласие, царящее между королевским интендантом и якобинцами, воскликнул громким голосом, перекрыв шум толпы: «Да здравствует король Фердинанд! Да здравствует наш наследный принц Франческо!» Судите же, государь, о действии, что произвели на толпу эта сцена и этот возглас. Кое-кто из монтеиазцев, кто был в Неаполе и видел там герцога Калабрийского, узнал его, точнее, поверил в то, что узнал. Единодушный крик «Да здравствует король! Да здравствует наследный принц!» был ответом на слова интенданта. Де Чезари приветствовал собравшихся так, как, ему казалось, должен был приветствовать монарх. Среди бури несмолкающих приветственных кликов раздались возгласы: «В собор! В собор!» Ничто не поднимает так дух народа, как «Те Deum». Голоса толпы слились воедино, и раздался всеобщий крик: «В собор!» От толпы отделились посланцы и устремились в храм, спеша предупредить архиепископа, чтобы готовились служить «Те Deum». И вот среди огромного стечения народа мнимого принца на руках донесли до собора под крики всеобщего восторга. Вы хорошо понимаете, государь, что после того как отслужили «Те Deum», исчезли все подозрения, если только они еще оставались. Кто мог сомневаться в том, что это наследный принц, если сам Господь Бог признал его и благословил? Столь счастливая новость распространилась по окрестностям с быстротой молнии. И повсюду, куда она доходила, назначали депутатов; назавтра они должны были отправиться в Монтеиази принести присягу верности мнимому принцу. Де Чезари принимал их с присущим ему достоинством, объявляя, что он прибыл от вашего имени, дабы восстановить королевство, и поручает себя мужеству и преданности тех, кто со временем станут его подданными.

— Прекрасно! — воскликнул король. — Все говорит о том, что это недюжинный малый. Теперь мне ясно, что я не слишком-то много сделал для него, нарядив в мундир лейтенанта.

— Повремените же, государь, — сказал Руффо, — самое интересное еще впереди. Через день в Монтеиази пришло известие, что корабль, на котором французские принцессы отплыли в Триест, был остановлен встречными ветрами и только что вошел в порт Бриндизи. Предстояло отважиться на решительный шаг, что заткнул бы рты всем скептикам и маловерам: надо было нанести визит принцессам, довериться им и получить их официальное признание. Принцессы благоволили к командиру своих телохранителей и были настолько преданы их сицилийским величествам, что, не колеблясь ни минуты, согласились бы отягчить свою совесть ложью, которая могла служить интересам трона.

Де Чезари решил довести дело до конца. В тот же вечер наши молодые люди отправились в Бриндизи, оповестив, что наследный принц собирается посетить своих уважаемых кузин, французских принцесс. На другой день весь город Бриндизи знал о приезде принца; городские власти явились приветствовать герцога Калабрийского во дворец дона Франческо Эррико, которого он удостоил чести остановиться у него.

К полудню, при огромном стечении народа, наши семеро молодых людей направились в порт, шествуя позади наследного принца и оказывая ему всяческие почести, подобающие его рангу. Принцессы оставались на борту своей фелуки и не выражали желания высадиться на берег.

При виде своих семерых телохранителей принцессы проявили большую радость, и Де Чезари, попросив у них беседы наедине, спустился к ним в каюту, тогда как шестеро его товарищей оставались на палубе в обществе господина Шатильона, их старого знакомого.

Старые принцессы уже знали о появлении наследного принца в Калабрии, но были далеки от мысли, что этот принц не кто иной, как Де Чезари. Тот рассказал им о том, что с ним произошло, и спросил, должен ли он продолжать в том же духе.

По мнению принцесс, Де Чезари следовало воспользоваться счастливым случаем, который предоставила судьба; насчет же его опасений, что ваше величество разгневается, узнав, как он выдавал себя за наследного принца, да и сам наследный принц, возможно, будет недоволен, они обещали уладить это с вашим величеством и принцем Калабрийским. Тогда Де Чезари, вне себя от радости, попросил у старых принцесс доказательства доверия, что могло бы подтвердить в глазах народа их родство. Их королевские высочества дали ему согласие, поднялись вместе с ним на палубу, каждая протянула ему руку для поцелуя, и они проводили знатного визитера до трапа, у которого, прежде чем спуститься с борта фелуки, Де Чезари имел честь обнять их обеих.

— Да он храбрец из храбрецов, этот ваш Де Чезари! — воскликнул король.

— Да, государь, и доказательством тому служит, что его товарищи, не осмеливаясь долее принимать участие в этом приключении, покинули его и Боккечиампе, а сами отправились морем в Корфу.

— И следовательно?..

— Следовательно, Де Чезари и Боккечиампе, иначе говоря, принц Франческо и его главный конюший, сейчас в Таранто с войском в триста-четыреста человек, и вся провинция Бари поднялась на защиту трона.

— Что за чудесные новости, дорогой кардинал! Но, вероятно, у нас нет возможности воспользоваться этими преимуществами?

— Напротив, государь, все складывается удачно, именно потому я здесь.

— Вы здесь желанный гость, как и всегда… Хоть я и философ, но не отказался бы прогнать французов из Неаполя и повесить на площади Меркато Веккьо несколько якобинцев. Ну, мой дорогой кардинал, говорите же: что нужно сделать чтобы достичь этого?.. Ты слышишь, Юпитер? Мы будем вешать якобинцев. Что ж! Это будет забавно!