Нелегал - Владимир Пекальчук

– Кошки понимают, когда их зовут по имени. Я думаю, вы с ним поладите.

– Конечно, – кивнул Тирр, подумав про себя, что ладить с котом для величайшего мага, стоящего на пороге великого свершения, как-то… мелко.

– А как ты звал своего ящера? – полюбопытствовала Марго.

– Ну если перевести на русский, – сказал Тирр, лаская ладонью грудь девушки, – то его кличка звучала бы как Аципут.

– Аципут? Такое странное имя… Аци… Постой. Если произнести наоборот – получится «тупица».

– Догадливая какая. Я его так и звал – тупицей наоборот.

– Как-то нехорошо над животным насмехаться, – хихикнула Марго.

– Он на меня не обижался. Я же говорю – у него был мозг меньше моего кулака.

Он выждал еще полчаса, пока Марго погрузится в глубокий крепкий сон, тихо встал с кровати, натянул штаны и рубашку и, мягко ступая по ковру, вышел в коридор и направился в обеденную комнату.

Вот и скрижаль со странным названием «телевизор». Маг взглянул на него через кварц и убедился, что хотя большая часть его безжизненна, тонкая струйка энергии течет в него и мерцает, словно готовится пробудить двеомер по приказу владельца. Металлическая нить, выходящая из телевизора, уходит в странное утолщение в стене. Чуть приглядевшись, Тирр понял, что его можно разъять, и вытащил часть, к которой крепилась нить телевизора. На хвостовике обнаружились два металлических штырька, которыми нити соединяются с нитями внутри стены.

Еще один взгляд через кварц показал, что энергии в стене больше нет, как нет ее и в телевизоре. Понятно. Стало быть, когда энергии течь не во что, она не выходит наружу, а просто исчезает. Или, может быть, источник просто перестает ее посылать.

Диаметр отверстий в стене оказался чересчур мал, но Тирра это не обескуражило. Марго упоминала о вязании, а вяжут, как правило, металлическими спицами. Быстрый поиск дал результат практически сразу, клубки шерстяных ниток и набор тонких спиц маг нашел буквально в следующей же комнате. Отлично.

Тирр вошел в коридор, нашел свою куртку на вешалке и вытащил из кармана свои перчатки, порадовавшись собственной предусмотрительности, а затем намочил их в ванной. Защитное зачарование на самих перчатках – хорошо, но защита лишней не бывает. Вода – природный нейтрализатор многих видов магии, и пренебрегать подобным фактором маг не собирался.

Надев перчатки, он создал магический круг, за который не выйдет ни один звук, вокруг места, где собирался начать эксперимент. Затем принялся читать вслух защитные заклинания. Великая мощь – всегда великий риск. Даже вшивый арбалет при неумелом обращении способен оторвать горе-стрелку пальцы, а когда речь идет о силе, которая питает множество чудесных приспособлений…

Наложив последний оберег прямо на утолщение стены, маг крутанул в пальцах спицы, чувствуя, как просыпается в нем азарт, схожий с охотничьим. Только в этой охоте добычей будет не дикий роф, и даже не василиск или мантикора, а трофеем – не кусок мяса и не череп чудовища, но нечто большее.

Тонкие металлические спицы легко вошли в отверстия, и энергия электричества ворвалась в тело Тирра, вызвав сильную боль и еще больший восторг: вот это мощь! Мышцы мага напряглись, и вместе с ними напряглась и его воля. Укротить этот источник могущества и подчинить себе – значит стать богом. Ну или почти богом, что несущественно, ибо людишки разницы не заметят все равно.

С первых же мгновений он с неудовольствием отметил, что привычные приемы заимствования внешней силы не работают. Более того, воздействие электричества становится все болезненнее с каждой секундой, мысли начинают путаться. Решив, что для первого раза хватит, Тирр попытался разжать пальцы, но не тут-то было. Загадочная сила, вызвав болезненные спазмы, лишила мага контроля над собственным телом, явно не желая отпускать.

Борясь с волнами накатывающей боли, он понял, что дело оборачивается худо, и вместе с тем внезапно вспомнил, что именно напомнила ему эта боль. Молнии. Состязаясь с другими учениками Магика в тренировочных дуэлях, он не раз испытывал на себе мучительную боль от тонких ослепительных изломанных линий, срывающихся с кончиков пальцев оппонентов и вонзающихся в его тело. И, к огорчению остальных дуэлянтов, защиту от них Тирр вскорости освоил на высшем уровне.

Он попытался применить защитный барьер сразу в полную силу, но это ему не удалось: крепко сжатые челюсти разомкнуться отказались. Маг тем не менее прекрасно обошелся только лишь мысленным прочтением заклинания. Боль уменьшилась, мысли обрели утраченную упорядоченность.

Однако с этим стоит что-то делать, и срочно. Электричество не желает отпускать его, лишив контроля над собственным телом, и стремительно выжигает силы, которые приходится тратить на защитное заклинание. Тирр пока сдерживает разрушительную мощь, но ситуацию не контролирует.

Проклятие утолщения в стене, в которое маг воткнул спицы, ничего не дало, а попытка многократно усилить его с помощью руны провалилась сразу же: мелкая дрожь, сотрясающая все тело, начертить руну взглядом не позволила. Тирр напряг всю волю, стараясь исторгнуть пронизывающую его силу прочь, но после короткого противостояния чудовищному напору он понял, что с таким же успехом мог бы попытаться загнать обратно наверх низвергающийся со скалы поток водопада.

Стало совсем худо, силы истощались, защитный барьер вибрировал и рвался на части, ежесекундно теряя клочья эфира, боль захлестывала сознание. В последней отчаянной попытке маг вложил всю свою волю в последнее заклятие и послал его по металлическим артериям, через которые в него вливалась убивающая его энергия, пытаясь проклясть сам источник этой силы. А затем щит разлетелся тысячей осколков и клочков, боль исчезла, и вместе с ней – окружающий мир, и Тирр, паря в черном Ничто, понял, что проиграл.

А ведь присягнуть кому бы то ни было он так и не успел, подумалось с сожалением, но, если смотреть правде в глаза, это ничего не изменило бы. Даже если в этом мире есть боги, и даже если бы Тирр кому-то из них присягнул… после дерзновенной попытки самому стать богом вряд ли кто простил бы ему такую дерзость.

Вдали показался яркий свет, и Тирр устремился к нему, осознавая, насколько жалок он будет, стучащий костяшками по кованым скобам врат в рай неизвестного ему бога, но свет внезапно исчез, никто не явился, чтобы предъявить права на одинокую парящую в пустоте душу.

Вот и все. Конец.

* * *

Сергей, откинувшись на спинку дивана и обнимая за плечи Лилю, вполуха слушал, о чем говорят персонажи какой-то американской комедии и слова Лили о ее планах на лето в перерывах между репликами с телеэкрана, но мысли его были далеки и от телевизора, и от этой комнаты, и от Лилиных поползновений. Знать, что ты в этом доме нежеланный гость, не слишком-то приятно, и будь его на то воля, он бы и вовсе не появился на торжестве недружественно настроенного человека. Однако Сергей хорошо понимал, что по отношению к Лиле это малодушие. В самом деле, с братом придет его девушка, с сестрой – невесть откуда взявшийся выскочка, а самой Лиле каково будет сидеть в одиночестве?