Дикие карты. Книга 5. Блеф - Мелинда М. Снодграсс

– Ностальгия? – спросил Джек.

Корделия покраснела.

– Я выросла на его музыке. Я преклонялась перед этим человеком. В том смысле, что еще ничего не решено в плане его участия в мероприятии. Я просто хочу, чтобы мы поехали и посмотрели, похож ли он хоть немного на себя прежнего.

– Ты можешь получить изрядный шок, – сказала Си-Си. – Глиняная гитара, и все такое.

– Я согласна рискнуть.

– «Любовь не исчезнет», одна из моих любимых песен на все времена, – сказал Джек. – Я с вами.

– Скажи ему, – сказала Си-Си Корделии.

– Вонищенка тоже едет, – нерешительно сказала Корделия.

– Вот этого я не знал, – ответил Джек. Вспомнил первое столкновение с Дубиной, когда черный кот спас его от необходимости разбираться с психом, бросающимся на геев. Действовал кот по своей инициативе или Вонищенка ему внушила? Он ее не спрашивал. Может, спросит завтра вечером.

– Дядя Джек? – спросила Корделия. Он улыбнулся.

– Да будет рок.

Суббота

– О Боже, – еле слышно, так, что услышал только Джек, сказала Си-Си. – Он играет кавер Принца. Чертова Принца!

– И не особенно здорово играет, – сказал Джек.

Корделия беспокоилась, что из-за движения в Тоннеле Холланда, по скорости сравнимого с движением ледника с горы, они опоздают к первому отделению концерта Бадди Холли. А еще тряслась, что молодежи из Джерси вздумается попробовать угнать «Мерседес», который дала ей на время Лус Алкала.

– Это «Холидэй Инн», – сказал Джек, когда они подъехали.

– Ну и?

– На стоянке свет горит, – добавил Джек.

– Есть свободное место, рядом с вестибюлем, – с облегчением сказала Корделия.

– Хочешь, чтобы я десятку сунул сотруднику, чтобы присмотрел за машиной?

– А ты это сделаешь? – всерьез спросила Корделия.

Они припарковали «Мерседес», договорились об охране и вошли в «Холидом» в Нью-Брюнсуике.

Всю дорогу они провели в напряжении. Джек ехал на переднем сиденье, Корделия была за рулем, а Вонищенка села сзади, по диагонали от него, будто стараясь устроиться как можно дальше от Джека. Си-Си и Корделия изо всех сил старались поддерживать разговор. Джек решил, что сейчас будет неуместным спрашивать Вонищенку насчет того, действовал ли его непосредственный спаситель, черный кот, сам по себе или по приказу хозяйки.

– Господь всемогущий, – сказала Корделия, втыкая кассету с лучшими хитами «Бадди Холли энд Крикетс» в магнитолу «Блаупункт». Акустическая система машины была выше всяких похвал.

– Корделия, – начала Вонищенка. – Мне очеь нравится Бадди, но сделай так, чтобы у меня от него уши не болели, а?

– Ой, прости, – ответила Корделия и крутанула ручку громкости. Музыка стала более-менее выносима.

Субботнее плотное движение превратилось в перемещение ползком, когда они въехали в тоннель. Автомобильные выхлопы висели облаками, и четверо сидевших в «Мерседесе» успели прослушать все кассеты Корделии с музыкой Бадди Холли, пока они добирались в Нью-Джерси.

Корделия нервничала, чем дальше, тем больше.

– Может, группа на разогреве играет, – пробормотала она. Ошиблась, но, как оказалось, это не имело значения. Когда четверка вошла в вестибюль «Холидома», они увидели, что нет нужды искать свободные места. Половина кабинок и столиков были свободны. Буйство субботнего вечера в Нью-Брюнсуике явно проходило не здесь. Они сели за столик метрах в трех от невысокой сцены, Джек и Вонищенка – по краям, разделенные Си-Си и Корделией. А Бадди Холли играл каверы Принца.

Джек узнал его, он видел раньше портреты на дисках. Знал, что музыканту сорок девять, немногим больше, чем самому Джеку. Но Холли выглядел старше. Его лицо слишком располнело, а живот трудно было скрыть курткой из серебристой ткани. Он уже не носил ставшие знаменитыми старомодные очки с черной роговой оправой, глаза его были прикрыты стильными темными очками в пилотском стиле, которые не могли скрыть темные мешки под глазами. Но он все так же божественно играл на своем «Телекастере».

А вот об остальных его музыкантах нельзя было сказать то же самое. Ритм-гитаристу и басисту было лет по семнадцать. И играли они не от души. Даже плохое сведение звука не могло скрыть этого. Барабанщик размахивал палочками изо всех сил, стуча так, что его звук начисто заглушал вокал Бадди.

И Бадди быстро играл композиции, одну за другой, от Принца к Билли Айдолу, а потом и к «Бон Жови».

– Поверить не могу, – сказала Си-Си, отпивая хороший глоток «Кампари» с тоником. – Все, что он играет, – всякая дрянь из нынешних хитов.

Корделия смотрела молча, и первоначальный энтузиазм на ее лице явно угас.

Вонищенка разочарованно покачала головой.

– Не надо было нам приезжать.

Может быть, подумал Джек, он время тянет.

– Давай посидим еще немного.

Стихли вялые аплодисменты, после попытки вызвать дух Теда Ньюджента.

– Давай, Бадди, сыграй что-нибудь старое! – крикнул кто-то из сидевших сзади. Раздались хриплые крики. Большая часть аплодисментов звучала от столика Корделии.

Бадди Холли повесил на шею «Телекастер» и наклонился вперед.

– Ну, – начал он, растягивая слова, как истинный уроженец Западного Техаса, – я обычно не принимаю заказы, но если уж вы так настаиваете…

Он выпрямился и сыграл молниеносный пассаж на открытых струнах. Музыканты кое-как подыграли ему.

– О боже, – сказала Си-Си. Отпила из бокала, а Бадди Холли запилил «Ура Хэзел» Томми Роу. Потом сыграл быстрый вариант «Шейлы», а под конец – печальный, почти блюзовый вариант «Красных роз для синей леди» Бобби Винтона. И продолжил в таком же духе. Сыграл много музыки, сделавшей известными в пятидесятых всяких Томми и Бобби.

– Я хочу услышать «Синди Лу» или «Вот это будет день», или «Это так просто», или «Ти таун», – сказала Корделия, машинально болтая в бокале джин с тоником. – А не это дерьмо.

А я-то ожидал услышать «Любовь не исчезнет», подумал Джек. Глядел, как Холли устраивает ретроспективу старой попсы, и погружался в депрессию. Вполне достаточную, чтобы всерьез пожелать Бадди Холли смерти на пике славы, а не дожить до такого убожества и самоподражания.

За соседними столиками шли пьяные разговоры, слышался смех. Похоже, большая часть сидящих забыла, что на сцене играет Бадди Холли. Когда Холли собрался заканчивать программу, то представил композицию очень просто.

– Кое-что новенькое, – сказал он.

Но немногочисленные слушатели этого не оценили. Они уже были настроены откровенно враждебно.

– Пошел на хрен! – заорал кто-то. – Лучше музыкальный автомат вруби!

Холли пожал плечами. Развернулся. Ушел со сцены.