Ловушка для волшебников - Диана Уинн Джонс

Вентурус сумел нагнать его лишь на полпути к дверям.

— Эрскин! Я не могу пойти с тобой! Мне стоит через порог шагнуть — и я превращусь в грудного младенца!

— Пошли, я тебя понесу, — пообещал старший брат, не замедляя шага.

— Эрскин! — в голос заорал Вентурус. По залу полетело эхо. — Честное слово, ты иногда туп, как настоящий громила! Ты что, хочешь еще тринадцать лет проторчать в сточных трубах?

Тут уж Эрскин остановился. Крепко подумал.

— Пошли со мной, — повторил он. — Будешь опять Говардом. Тринадцатилетним.

— Да если б я мог! — в отчаянии воскликнул Вентурус.

— Ты седьмой сын, — напомнил ему брат. — Может, и…

Внизу хлопнула стеклянная дверь, и кто-то новый с трудом начал преодолевать четыре ступени лестницы в будущее. Сначала Вентурусу и Эрскину было не разобрать, кто явился, потому что первые две ступени терялись в тумане. Эрскин вопросительно вытаращился на Вентуруса: мол, кто там? Вентурус помотал головой — он различал только, что гость маленького роста. Потом гость поставил ногу на третью ступень и подтянулся, и из тумана возникла Катастрофа. Только это была повзрослевшая Катастрофа. Вентурус понятия не имел, что она тут забыла, но точно знал: она ищет Говарда. Младшие всегда хвостом ходят за старшими и пролезут за ними везде, особенно куда не просят, — вот чутье и привело Катастрофу в недостроенное здание.

Катастрофа росла на глазах. К третьей ступеньке она превратилась в школьницу в коричневой форме, рослую и толстую, на удивление напоминающую Шик, только белокурую. Неуклюже взгромоздилась на четвертую ступеньку — и вновь стала похожа на саму себя, худенькую светловолосую Катастрофу, но высоченную, футов шесть ростом, и с очень хмурым, по-взрослому язвительным лицом. На мраморный пол просторного зала она ступила уже студенткой, примерно ровесницей Фифи, причем заметно похорошевшей.

Вентурус оторопел: надо же, какой красавицей она вырастет! Эрскин не сводил с Катастрофы изумленных глаз и восторженно ухмылялся от уха до уха.

Катастрофа в гневе нацелила на них палец.

— Что происходит? — напористо спросила она. — Куда вы подевали Говарда?

Потом она оглядела себя, вздрогнула от ужаса — и мраморный зал огласился знаменитым пронзительным воплем Катастрофы, от которого стены закачались. Все еще вопя, вытянув перед собой руки, Катастрофа припустила вниз по лестнице. На бегу она стремительно уменьшалась, пока щуплая фигурка не растаяла в тумане. Там, за пеленой тумана, хлопнула стеклянная дверь, и маленькая Катастрофа, хлюпая носом, выскочила на улицу.

— Отлично! Кровь не водица! — заявил Эрскин.

— Да заткнись ты! — на бегу кинул через плечо Вентурус.

Он хотел во что бы то ни стало догнать Катастрофу. Ведь она не узнала его! От этого у него стало совсем погано на душе, даже хуже, чем когда сам он узнал в себе Вентуруса.

Добежав до ступеней, Вентурус попытался спуститься, как по обыкновенной лестнице. Но не тут-то было! Спуск оказался куда труднее подъема. Пришлось вытянуть руки вперед, как Катастрофа. Вентурус думал только об одном — поскорее догнать Катастрофу и растолковать ей, что Эрскин не съел Говарда или что там ей еще померещилось. И благодаря этим настойчивым мыслям он сам не заметил, как умудрился переключить свое сознание. Он выскочил за стеклянную дверь недостроенного корпуса прежним Говардом, и дырявый резиновый сапог хлюпнул по строительной грязи.

— Говард! — радостно завопила Катастрофа.

Она пряталась между двумя экскаваторами вместе с Рыжиком, а почему — Говард понял уже через считаные мгновения. Ему пришлось срочно прикрыть голову. Моросил дождик, и Арчер буйствовал вовсю — влажный воздух был ему на руку. Говард словно попал на фестиваль фейерверков, зрелищный и страшный. Огни в колледже яростно мигали, все фонари искрили голубым и оранжевым, а провода превратились в змейки бегучего огня.

— Не трогайте ничего металлического! — встревоженно предупредил Говард.

— По-твоему, я совсем дурак? — оскорбился Рыжик и шлепнул по резиновой покрышке на здоровенном колесе, на которую опирался вместе с Катастрофой. — Изолирует!

Говард пригнулся и скакнул в сторону. Со строительных лесов ударила молния и с шипением погасла в луже в каком-нибудь полушаге от него. Вообще-то, Арчеру было запрещено обижать младшенького, Вентуруса, но на всякий случай Говард все равно юркнул в убежище к Катастрофе и Рыжику. О да, теперь он вспомнил Арчера и его приступы ярости!

— Что ты тут делаешь? — спросил он у Рыжика. — Мы же договаривались, что ты спрячешь всех у себя дома!

— Я и спрятал, — ответил Рыжик. — Но они жутко беспокоились, с ума сходили, вот мы и пошли тебя искать.

На пороге недостроенного корпуса появился Эрскин. Похоже, у него тоже получилось переключиться, поэтому его кожаная куртка стала выглядеть поновее и дыры, прожженные Арчером, пропали. Завидев Эрскина, Рыжик попятился, а Катастрофа завопила и пронзительно выдала тираду из самых забористых ругательств, какие только знала. Но Эрскин и ухом не повел — стоял неподвижно и озирал фейерверк, устроенный Арчером.

— Не, точно надо скорее к Арчеру, — обратился он к Говарду. — Не забыл зачем?

— Я все помню, — подтвердил Говард. — Успокойся, Катастрофа. Рыжик, все нормально, он свой. Эрскин, как нам добраться до Арчера? Уже поздно, и все банки закрыты.

— Дорогу покажу, — пообещал Эрскин. — Экскаватор дашь? Они, вообще-то, по твоей части.

— А, ну да, — вспомнил Говард.

И ведь верно, экскаваторы строительные, а все строительство окучивает Вентурус. Говард задрал голову и поглядел на внушительную желтую махину экскаватора. Надо же, она вроде как принадлежит ему!

Эрскин с обезьяньим проворством вскарабкался в кабину. Говард прыгнул за ним, а Катастрофа вцепилась в черную резину колеса и заверещала:

— Мы с Рыжиком тоже поедем! Мама велела тебе глаз с меня не спускать!

Эрскин красноречиво ухмыльнулся.

Ладно, решил Говард, если Арчеру запрещено причинять ему вред, значит экскаватор сейчас самое надежное укрытие во всем городе.

— Полезайте! — крикнул он, потом, не раздумывая, перегнулся через колени Эрскина и запустил мотор.

Экскаватор закашлял, запыхтел и затрясся, раскочегариваясь.

— Эй! — обрадованно крикнул Эрскин, перекрывая шум мотора. — Никак дар вернулся, а?

Говард вдруг осознал, что все волшебные способности, какими был наделен Вентурус, снова при нем. Пока Катастрофа и Рыжик устраивались в кабине сбоку от него, а Эрскин, подняв ковш экскаватора, с ревом гнал машину к главным воротам колледжа, Говард пытался разобраться в себе. Нет, он не припоминал свои, то есть Вентурусовы, способности — дело было в другом. Что-то новое росло и разворачивалось в нем, как лепестки в бутоне, готовом раскрыться. Чувства эти пока не поддавались определению, но Говарда поразила их сила. Его просто распирало — и внезапно он понял, почему его братья и сестры не раздумывая хватали все, что приходилось им по нраву и на что падал глаз. Обычные люди наверняка казались им жалкими никчемными букашками, с которыми незачем считаться.