Подари мне поцелуй - Карен Хокинс

Внутри у нее все растаяло, ладони сделались влажными, а сердце затрепыхалось, словно птица в клетке. В любой момент ее могло поглотить пламя страсти, и тогда от ее добродетели осталась бы только кучка пепла.

При мысли об этой горстке пепла Джулию внезапно охватила злость, и она взглянула на виконта с чувством превосходства.

– У вас нет никакого права предъявлять мне такие требования.

– У меня нет права? – Стиснув зубы, Алек холодно произнес: – Единственным требованием, которое мой дед предъявил мне, было не допустить, чтобы состояние досталось Нику. Мы с вами заключили уговор; и если мне приходится терпеть ваши условия, то и вы должны мириться с моими.

УДжулии перехватило горло.

– Ваш дед понял бы мои намерения: леди Бирлингтон говорила, что он был очень щедрым и занимался благотворительной деятельностью.

Алек обошел кресло и снова наклонился к ней.

– Вы всегда думаете только о своей чертовой благотворительной деятельности?

– Об этом мечтали мои родители.

– А вы? О чем мечтаете вы, Джулия?

Если бы он только знал!

– Это и моя мечта.

– Ну а мои мечты не столь благопристойны, как ваши. – Теперь он говорил более спокойно, и его мягкий голос раздавался в тишине, словно прикосновение бархата к обнаженной коже. – И все же все мы должны бороться со своими дурными наклонностями. Мне, например, пришлось оставить свою любовницу. А чем пожертвовали вы?

Горячая волна ревности придала ей уверенности. Он хотел именно этого? Права вернуться к своей любовнице? Ну что ж, сейчас она...

Но прежде чем Джулия смогла осуществить свои намерения, в дверь тихо постучали.

Чертыхнувшись про себя, Алек повернулся к вошедшему в комнату Барроузу.

– Прошу меня извинить, милорд, но только что прибыла вдовствующая герцогиня Роут с племянницей: они ожидают в передней гостиной.

– Мы немедленно спустимся к ним, – кратко ответил Алек.

Барроуз поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь.

В душе у Джулии бушевала настоящая буря – ярость из-за заносчивости Алека, боль из-за того, что он ей не доверяет, и в придачу ко всему странная дрожь волнения. Она в который раз сказала себе, что вовсе не нуждается в его внимании, что ей нет дела до его прикосновений, но правда была в том, что она мечтала только о нем с тех пор, как увидела его четыре года назад. Необыкновенно красивый и такой недоступный, он пришел на бал к Сефтонам и похитил ее сердце, прежде чем она успела это понять. Однако это не меняло жестокой реальности: Алек се не любит.

Призвав на помощь всю свою гордость, Джулия встретила его взгляд ледяной усмешкой.

– Вам не нужно беспокоиться о том, что я навлеку на вас неприятности. В конце концов, половина денег принадлежит мне, и с моей стороны было бы глупо, если бы я позволила им ускользнуть.

– Ах да,деньги! Воточем вы, наверное, мечтаете, лежа в своей холодной, одинокой постели. – Его губы неприятно искривились. – Хочу вам напомнить, что есть и другие способы сохранить наследство. Судебные исполнители ясно дали понять, что они немедленно предоставят нам все деньги, если вы забеременеете. Это очень соблазнительная мысль. – Он скользнул по ней хозяйским взглядом. – Чрезвычайно соблазнительная.

Ребенок? Прежде Джулия даже не задумывалась об этом. Разве не замечательно иметь маленького мальчика с серыми глазами Алека? О Боже! Муж говорит ей, что хочет склонить ее к насильственному сожительству, не любя ее, только ради одобрения кучки людей, которых он сам же называл старыми дураками! Ну, для этого ему придется найти себе другую жену!

– Я не собираюсь заводить ребенка без любви.

– Вот как? А что вы знаете о любви?

– Я знаю, что это такое, уже целых четыре года!

– И кто же он?

Боясь, что виконт прочтет ответ у нее на лице, Джулия отвернулась и направилась к двери.

– Наши гости нас заждались...

Алек схватил ее за руку и рывком повернул к себе, однако Джулия сумела холодно посмотреть ему в глаза:

– Не все ли вам равно?

Какое-то время он стоял, не двигаясь, словно не веря услышанному, потом отпустил ее руку и отвернулся, как будто один ее вид вызывал у него отвращение. Не сказан ни слова, он подошел к окну и встал к ней спиной, опустив голову.

Джулия всеми силами пыталась сдержать слезы злости, которые готовы были вырваться наружу. Кто дал ему право так обращаться с ней? Его надменность, гордость и эгоизм не знали никакой меры. Отныне она больше не будет его обожествлять. Ей хорошо известны его слабости и промахи, но вопреки всему она все еще любит его, причем даже больше, чем могла себе когда-либо представить. Ради него и ради самой себя она не может позволить ему завладеть ее сердцем в большей степени, чем он владеет им сейчас.

Укрепившись в своем решении, Джулия с гордо поднятой головой покинула комнату. Что бы ни случилось, сегодняшний вечер пройдет безупречно. Она направилась в прихожую, проверяя в последний раз, все ли готово к приему гостей.

Их дом сиял – деревянные панели, перила и мебель были начищены до блеска, фарфор протерт, а из ковров выбита вся пыль, так что они казались совсем новыми. По дому витали восхитительные ароматы великолепного ужина – доказательство кулинарного мастерства миссис Уинстон. Приободрившись от всего увиденного, Джулия справилась с переполнявшими ее эмоциями и спустилась вниз поприветствовать гостей.

И тут, вспомнив, что успех сегодняшнего званого обеда в значительной степени лежал на маленьких округлых плечах Дезире, она поежилась: почему-то эта мысль не принесла ей никакого успокоения.

По совету леди Бирлингтон Джулия пригласила столько гостей, сколько могло разместиться в небольшой столовой их дома. Начался вечер довольно хорошо. Гости были явно довольны обществом друг друга и тем, что именно их включили в небольшой круг избранных. Миссис Уинстон с непревзойденным мастерством колдовала над готовившимися к обеду яствами, а Барроуз подавал их с поистине царственным достоинством. Все это придавало приему торжественность и официальность, которые редко где встретишь за пределами Букингемского дворца.

Когда Барроуз разносил суп, в столовую легко впорхнула Дезире и начала расставлять на боковом столике первую смену блюд, затем удалилась, чтобы помочь миссис Уинстон на кухне. «Алек определенно пожалеет о своих словах и будет вынужден взять их обратно еще до наступления ночи», – подумала Джулия, проследив за ней взглядом.

Первая смена блюд прошла гладко. За столом текла непринужденная спокойная беседа. Дезире с присущими ей фацией и изяществом выполняла свои обязанности.

Наконец Барон Хьюлетт, удовлетворенно вздохнув, отложил свою ложку.

– Это самый вкусный черепаший суп, который я когда-либо ел.