Искусство шпионажа. Тайная история спецтехники ЦРУ - Генри Шлезингер

Старший офицер внимательно выслушал инженера, а затем отрывисто произнес: «Мы готовы увеличить ваш текущий бюджет в 10 раз». Грант сразу назвал про себя высокого гостя «штабным денежным мешком».

Дополнительные финансовые средства для новой программы EARWORT появились одновременно с началом ее разработки{292}. Офицерам-техникам казалось, что широкие финансовые шлюзы наконец-то открылись. Теперь работа Гранта не зависела от дешевой техники, появилась возможность обсуждать с инженерами-проектировщиками новые механические и электронные спецустройства для оперативных мероприятий. Также можно было думать и о самых многообещающих заказах. Следует отметить, что не каждое новое изделие оказалось эффективным в оперативной работе, но в результате TSS достиг прогресса в подготовке и реализации операций подслушивания.

Когда в ЦРУ появилось новое эффективное спецоборудование, возникла насущная потребность в квалифицированных инженерах, которые должны были разворачивать новые системы в резидентурах по всему миру, а также грамотно их обслуживать. До 1958 г. было немного оперативно-технических сотрудников, способных установить технику съема информации и организовать контрольный пост, где проводилась ее первичная обработка{293}. Технические приспособления, фотокамеры, микрофоны и магнитофоны выдавались оперативным офицерам резидентур, как правило, так же, как и тайниковые контейнеры и одноразовые шифрблокноты. Резидентуры направляли в TSS заявку на спецтехнику, которая затем присылалась оперативным офицерам вместе с инструкциями по использованию.

Однако новые спецустройства имели более сложную настройку и нуждались в квалифицированном обслуживании. Например, первые ламповые радиопередатчики и ламповые усилители для микрофонов требовали особой осторожности в обращении. Такая обычная вещь, как поездка по плохой дороге со спецтехникой в багажнике автомобиля, могла стать причиной отказа техники или «самовозбуждения» электронного блока (усилитель начинал работать как генератор. – Прим. пер.) из-за тряски корпуса прибора. А бывало и хуже: оперативник открывал коробку с большим катушечным магнитофоном и видел, что техника не работает, и потому все отправлялось назад, в Лэнгли, или передавалось офицеру-технику, присланному в резидентуру для расследования причин отказа.

Ранее не существовало никаких пособий, инструкций, руководств или протоколов испытаний техники, созданной внутри ЦРУ или совместно с подрядчиками. В TSS отсутствовали процедуры документирования или тестирования специальной техники. Так что опыт приобретался исключительно методом проб и ошибок, успехов и неудач. Печальнее всего было то, что нередко во время испытаний спецтехника работала великолепно, а в ходе оперативного мероприятия отказывала.

В одном из таких неудачных случаев использовались модернизированные катушечные магнитофоны для записи телефонных переговоров. Магнитофоны прекращали запись, когда разговор по телефонной линии заканчивался. Это экономило пленку, делая запись более короткой и удобной для последующего прослушивания. Во время испытаний эта система полностью соответствовала техническим требованиям. Серьезные проблемы возникли уже во время оперативного использования. Ни изготовитель, ни ЦРУ не сталкивались с проблемой длительного ожидания вызова. Дело в том, что когда разговор заканчивался, магнитофон выключался, и запись останавливалась. Однако блок магнитных головок не отводился от ленты. Как потом было установлено, магнитные головки нагревались и во время длительного периода ожидания расплавляли магнитную ленту.

Инженер мог легко устранить эту проблему отверткой и быстрой заменой реле для отвода магнитных головок от пленки. Однако «нетехнический» оперативник ЦРУ, работающий в Южной Америке, принял решение вызывать офицера-техника для замены реле в каждом магнитофоне во всех резидентурах региона.

Нередко необходимость установки подслушивающих устройств ставила в тупик оперативника ЦРУ, которому раньше не требовались особые навыки, чтобы объяснить агенту, как пользоваться одноразовыми шифрблокнотами или коротковолновым приемником. Однако простой микрофон, который надо было скрытно установить, и микрофонный кабель, который следовало проложить до контрольного пункта, а также просверлить и закамуфлировать микрофонное отверстие – все это было вне сферы навыков большинства оперативных сотрудников резидентур.

Оперативные офицеры легко разрабатывали нетехнические элементы своих мероприятий, однако с трудом понимали инструкции, необходимые для успешной установки спецтехники. Среди технарей бытовала шутка: «Оперативник просит коллегу: "Назови самую наглую ложь технарей". Ответ: "Это время, которое необходимо оперативнику, чтобы добраться из дома до резидентуры, а также время, за которое офицеру-агентуристу "разжевывают" инструкции на спецтехнику"».

Труднее всего давалось понимание возможностей и пределов применения техники. Оперативники, не имевшие технического образования, увидев новую технику, появившуюся в 1950-е и 1960-е гг., были склонны либо недооценивать, либо переоценивать ее возможности. Их наиболее причудливые предложения относительно использования новинок офицеры-техники дипломатично называли «слишком рискованными». Так, например, один отважный оперативник предложил операцию подслушивания, в которой вертолет должен был опустить сотрудника на балкон квартиры объекта разработки в одном из центральных европейских городов. Такой эффектный ход был бы хорош для кинофильма, однако в реальности под угрозой могло оказаться главное оперативное требование – конспиративность. Вертолет, парящий, например, над центром Мадрида с оперативником на веревочной лестнице, вряд ли остался бы незамеченным.

Постепенно все начали понимать, что новые технические устройства имеют огромный потенциал для получения разведывательной информации, а значит, нужно разработать новые модели взаимодействия офицера-техника и оперативника. Оперативники из-за отсутствия квалификации не могли должным образом использовать спецтехнику на соответствующих этапах мероприятий, однако при этом и инженеры из лабораторий ЦРУ были так же далеки от оперативной практики, не имели опыта и не знали методов оперативной работы, что, конечно же, требовалось во время работы в резидентурах. У инженеров отсутствовали знания об оперативной деятельности, не было опыта планирования проверочных маршрутов для обнаружения наружного наблюдения или для подбора мест, пригодных для закладки тайников.