Мара и Морок. 500 лет назад - Лия Арден

Уже через десять минут мы упираемся в отвесные скалы. Из-за тумана я не сразу замечаю их и вздрагиваю от неожиданности, глядя на тупик, преграждающий нам путь. Валад и Ирай спешиваются, мы с Ясной следуем их примеру.

– Сейчас самый неприятный отрезок пути, – прямо предупреждает брат. – Мы пойдём в пещеры, вначале берег будет узким, поэтому двигаемся по одному. Крепко держите лошадей, они могут начать паниковать из-за тесноты и запахов.

– А мертвецы? – уточняю я.

– Мертвецы тоже могут быть, – одними губами натянуто улыбается Валад и первым направляется к скалам.

Здесь туман гуще, поэтому я вижу вход в пещеры, только подойдя к ним в упор. Не зная наверняка, это место найти возможно, но явно непросто.

Я крепко хватаюсь за уздцы одной рукой, а вторую кладу на рукоять топорика на поясе. Брат прав. Берег здесь очень узкий: возможно, метр от каменной стены до водной глади. Смородина-река становится в два раза у́же и петляет, исчезая в темноте пещеры. Валад останавливается у двух факелов в металлических кольцах в стене и поджигает их искрой при помощи кремня.

– А вы, Мороки, подготовились, – тон Ясны что-то между игривым и насмешливым, поэтому Ирай и Валад одновременно усмехаются.

– Мы часто здесь бываем, – объясняет Валад, берёт один факел и шагает в темноту первым.

Мы продолжаем идти в том же порядке, Ирай, будучи последним, берёт второй факел. Их кони ведут себя смирно, возможно, не впервые шагая по этому каменному берегу. Наши лошади не столь покорны, хотя и не вырываются. Я смотрю себе под ноги и стараюсь игнорировать холодный пот на спине от мысли, что меньше чем в метре от меня из-под воды в любой момент может вылезти какая-нибудь тварь.

– Весь путь будет таким? – шепчет Ясна идущему впереди Валаду, чтобы избежать громкого эха.

– Нет. Минут десять. Потом станет просторнее, а после даже светлее, – более уверенно отвечает тот, и мы все слышим его. – Это не настоящая гора, а бывший перевал. Дальше сохранились крупные трещины, через них местами видно небо. К счастью, здесь невозможно заблудиться. Достаточно идти вдоль воды.

– Откуда Алие известно про этот проход? Даже Мары о нём не слышали.

– Алия – дочь сератского князя, она знает земли своего отца.

– Реку возможно, но пещеры? Откуда у неё уверенность, что здесь нет развилки, на которой нужно свернуть? – не унимается Ясна, скептически оглядывая стены.

– Гаван, – после неловкой заминки признаётся Валад. – Пару раз они общались, и Алия под видом чистого интереса с лёгкостью вытащила из него нужную информацию. Он не почувствовал подвоха, потому что она не спрашивала, где вход в пещеры, а интересовалась только тем, что внутри.

– Вот же хитрая лиса!

Сестра добавляет ещё пару тихих ругательств в сторону Алии и Гавана.

Неприятный запах реки усиливается, но, к счастью, этот отрезок пути мы преодолеваем за короткий срок. Я всё чаще дышу через рот, потому что, один раз уловив запах разложения, невозможно избавиться от мысли об утопленниках. Я концентрируюсь на звуках капель воды, местами стекающих по стенам, рассматриваю редкий мох на камнях, где сквозь тонкие трещины пробивается солнечный свет. Чем дальше мы углубляемся в пещеру, тем берег становится просторнее, а своды выше.

Только один раз нам попадается упырь, но тот лежит на берегу, часть его тела скрыта под водой. Он вяло мычит и пытается двигать головой в нашу сторону. Валад с поразительным спокойствием спихивает тварь в воду носком ботинка. Нечисть не сопротивляется и скрывается в глубине. И опять обыденность действий брата меня удивляет. Я всё не могу уложить в голове, что он знаком с этими тварями даже дольше меня.

На некоторое время я забываю, где мы находимся и что нам предстоит, когда пещера расширяется, а в своде виднеется длинная широкая трещина. Часть камня обвалилась, и солнечные лучи свободно проникают внутрь, освещая как минимум половину имеющегося пространства. Благодаря солнцу и влаге камни покрыты ярко-зелёным мхом, а туман здесь почти рассеивается. Широко раскрыв рот от удивления, я оглядываю созданную природой красоту, которую, к счастью, не портит нечисть, потому что её здесь нет.

– Зимой тут особенно красиво, – неожиданно говорит Ирай, равняясь со мной. Теперь мы можем идти по двое. – Тебе понравилось бы, хотя я не стану делать глупость и приглашать тебя взглянуть на Смородину-реку зимой.

Я не спрашиваю, откуда ему известно моё любимое время года, скорее всего, об этом ему тоже рассказал Валад.

– Да, это был бы не лучший предлог вновь встретиться, – соглашаюсь я, пряча улыбку.

Ирай берёт меня за руку, но я не чувствую его кожи, потому что на нём перчатки, и всё же даже такое прикосновение мне приятно. Я судорожно выдыхаю, а косторез сжимает мою ладонь, принимая это за тревогу из-за реки, хотя на самом деле я смущена и сбита с толку им самим.

После того странного поцелуя и последующих слов он резко перевёл тему, говоря, что нужно лечь спать. Он ушёл от меня быстрее, чем я смогла сообразить, что именно он хотел сказать, и самое главное, что мне на это ответить.

Я не понимаю, в какой момент перестала на него злиться. Может, узнав, что мой идеальный старший брат поступил со мной в разы хуже? Взгляд Ирая поднимается от моей ладони к плечу, и его внимание задерживается на моих волосах. Перед отъездом я заплела его ленту в косу, не в знак того, что между нами всё стало по-прежнему, отчасти просто ради удобства. Я не хочу думать о возможной схватке с созданиями, которых мне не победить, но глупо было бы к такому не готовиться. И я с радостью отвлекаюсь, наблюдая, как косторезу не удаётся спрятать счастливую улыбку при виде своего подарка в моих волосах. Он громко прочищает горло, избегая моего взгляда, и вновь смотрит вперёд, в спину Ясне и Валаду.

Мы почти не разговариваем, продолжаем идти по пещере не меньше двух часов. Ноги и раненый бок ноют, но я не прошу остановиться, не желая делать привал рядом со зловонной рекой. Ирай всю дорогу держит меня за руку. Даже когда Валад оборачивается и замирает, удивлённый этой картиной, косторез не выпускает моей ладони, а, наоборот, сжимает сильнее, с вызовом глядя на моего брата. Валад переводит на меня вопросительный взгляд, но после тишины в ответ решает отложить трудный разговор.

И только на третий час мы начинаем чувствовать дуновения свежего ветра, доносящиеся издалека, с другой стороны гряды. Это не то место, куда стоит ходить смертным и даже Марам, но мы с Ясной с неожиданным волнением и нетерпением переглядываемся, не зная, чего ждать от мира с той стороны. Там давно никто не живёт, и неясно, как сильно территории отличаются от тех, где правят люди. Лошади, чувствуя выход, сами тянут нас вперёд.

Пещера заканчивается неожиданно. Отвыкнув от солнечного света, я жмурюсь и моргаю, пытаясь избавиться от белых пятен перед глазами. До полудня осталась пара часов, за время нашего перехода успело распогодиться. Облака рассеялись или ушли на запад, открывая нашим взглядам чистую голубизну. На этой стороне туман над Смородиной-рекой слабый, едва заметной дымкой висит над самой гладью, не скрывая зелёного цвета тростника, растущего по берегам.