Маленькие радости - Оливия Уэдсли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она густо покраснела: страстная личная нотка, звучавшая в его голосе, казалась ей теплой рукой, приложенной к ее застывшему сердцу.
Вдруг она ясно поняла все то, что он ей предлагает, она вспомнила то настроение неудовлетворенности, которое испытывала накануне вечером. Она, значит, тосковала – о чем? Ясно, что она страстно желала человеческого понимания и сочувствия. Она так долго была забыта, заброшена в своем холодном одиночестве.
Теперь любовь ждала, чтобы освободить ее. Она глазами искала глаза Жана.
– О, я не знаю, – жалобно сказала она, – не знаю.
Он улыбнулся ей:
– Я расстроил вас, а я думал устроить все так хорошо. Я так старательно обдумал этот визит и всю обстановку.
Помимо своей воли она рассмеялась в ответ. Он улыбнулся ей в лицо. Ему удалось вернуть ей ее обычное отношение к вещам.
– Вы всегда смеетесь, когда со мной, – сказал он, – разве это не признак симпатии?
Она импульсивно схватила его за рукав.
– Я питаю к вам больше, чем симпатию, – с жаром сказала она, – вы это знаете. Именно потому, что я не уверена, что означает это больше, я колеблюсь, и я это делаю ради вас. Разве вы не видите, как все, что вы мне предлагаете, искушает меня? Уже одна радость принадлежать кому-нибудь значила так много для такой женщины, как я. Это одна из причин, по которой многие из нас выходят замуж, мой дорогой, и это очень себялюбивая причина. Я выйду за вас замуж не из-за себя, а из-за вас. Жан, хотите дать мне немного времени? Позвольте мне уехать и постараться обдумать все это.
– Почему нет, разумеется, я согласен, – сказал он очень мягко. – Тони, если вы вернетесь не моей, мы все же останемся друзьями? Мы все же будем иногда встречаться?
Она притянула его немного ближе.
– Я – животное, когда прошу вас об этом, – прошептала она, – но я хочу, чтобы ваша любовь, если ей суждено осуществиться, была бы совершенством. Я бы могла выйти замуж и сейчас, я так верю вам, но я хочу, мой дорогой, дать вам столько же, сколько вы даете мне.
– Я надеюсь, что все отлично устроится.
Великий покой, казалось, снизошел на их души.
Мягкий солнечный свет простирался над деревьями, как будто благословляя их, вся природа была как в сладостном ожидании.
Де Солн сильнее сжал ее руки. Любовь реяла очень близко, ее крылья задевали сердце Тони.
После, много позже, она поняла, что, если бы в этот момент Жан взял ее, заставил бы ее отдать ему ее свободу, она бы так и сделала, и она бы всецело принадлежала ему. Но его врожденная деликатность, которая не позволяла ему даже принять ласку от любимой женщины до того, как он был уверен в ее любви, удержала его от этого. Момент взывал и к нему, но он боролся, подавляя свои желания усилием воли.
– На сколько времени вы уедете от меня?
– Ненадолго. Вероятно, на месяц.
Он нахмурился, услышав срок.
– И мне нельзя писать вам?
– Это зависит от вашего собственного решения.
– Значит, можно! Тогда я буду писать каждый день.
– Я не знала, что вы такое нетерпеливое создание.
– Я не был таким, пока не любил вас.
Он выпустил ее руки, и она почувствовала, что теплая защита его любви словно была отнята у нее. Она повернулась и вместе с ним смотрела вдаль.
– Я буду такой нелепой графиней, Жан, я такая маленькая.
– Я могу сказать вам в утешение одно, Туанетта, ваш граф будет тоже иметь не очень могущественный вид.
– Я бы так боялась сделать не то, что следует.
– Вам нечего бояться, если вы это сделаете, каждый подумает, что так и следует.
– Ах, я никогда не знала, что вы умеете льстить, как придворный.
– Вы никогда не допускали меня к своему двору.
– Жан, что скажет ваша мать?
Он серьезно посмотрел ей в глаза:
– Она уже знает, что я страстно надеюсь на то, что вы будете моей женой.
– И она говорит…
– Что она будет рада моей жене.
– Ваша мать что-нибудь знает обо мне?
Тень упала на ее душу – он это видел. Внезапная, страстная непреоборимая ревность к умершему наполнила его сердце; он поборол это чувство и с ясным взглядом повернулся к ней.
– Нет, – сказал он мягко, – и никогда не узнает.
Оттенок боли слышался в его голосе.
– Вы не можете забыть?
Инстинктивно он приблизился к ней. Страсть, которую ее близость вызывала в нем, казалось, захватила и ее.
– Помогите мне забыть, – прошептала она, прикованная его пристальным взглядом.
Когда они проходили по картинной галерее, он на момент остановился перед портретом «хромого Жана».
– Я бы хотел иметь его судьбу.
– Я бы очень хотела не быть принесенной в жертву. Пожалуйста, не можете ли вы постараться любить меня в другой роли?
– Я не это хотел сказать, – я думал, что я бы хотел, чтобы меня любили так же сильно, как его, даже до смерти.
Он пристально посмотрел на нее, пока она проходила через дверь.
– Это так, как я любил бы, – сказал он тихо, – как я люблю.
Единственно верное средство забыть о ком-нибудь – это привыкнуть к воспоминанию о нем.
Ги де Мопассан
– Куда вы поедете? – спросил он ее, когда они возвращались домой.
– Я хочу поехать… я думаю поехать, если вы ничего не имеете против, в Озиоло.
Она почувствовала, что он в душе насторожился.
– Почему туда?
– Вы не можете догадаться? Так как я хочу быть совершенно свободной, я думаю, что только там я наконец забуду все. Мирно вспомнить все пережитое – только это явится моим освобождением. Я не в силах забыть, по крайней мере до сих пор так было, а я боролась с собой, но я чувствую и знаю, что, раз только я снова буду там, – я успокоюсь. Вот почему я выбрала Озиоло.
– Простите меня, Тони. – Он взял ее руки в свои.
– Я хочу ехать, не откладывая, Жан. Если можно, то завтра.
– Поезжайте скорее, чтобы скорее вернуться. – Они попрощались у дверей ее квартиры. На площадке было темно, и оба инстинктивно ждали. Тони сама едва ли знала, хочет ли она, чтобы он ее поцеловал, или нет. Ее неуверенность сообщилась и ему; он придал своему голосу официальный холодный тон, когда вдруг отодвинулся и сказал:
– Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – задумчиво, как эхо, повторила Тони.
Он подождал, пока не затихли в маленькой передней звуки ее шагов. Только тогда он вернулся, хромая, к мотору.