Похищенный - Даниэла Стил

— Итак, вы все трое были очень близки?

— Я бы сказал, что да.

— Как по-вашему, это обстоятельство усилило ваше горе,когда вы потеряли его?

— Конечно. И мы оба были так молоды… Мы потерялиголову. Я обвинял ее, она — меня… Но было уже поздно…

— Она обвиняла вас?

— Нет, не то чтобы обвиняла… Просто наш мальчик… Насамом деле Мариэлла очень винила себя, а я обошелся с ней крайне жестоко… —Голос его прервался. Даже теперь он остро чувствовал свою вину. Он обвел залвзглядом, и глаза Чарльза и Мариэллы встретились. — Я был не прав. Потом японял… Но тогда она была уже далеко… И не хотела меня видеть. И врачи… Врачирешили, что, если я приеду к ней в клинику, это может повредить ей.

По мнению Тома, настал решающий момент. Присяжные обязанызнать все.

— Мистер Делони, вы били ее в ту ночь, когда погиб вашсын?

Чарльз весь сжался от боли, но нашел в себе силы кивнуть.

— Да. Я в ту ночь буквально спятил от горя. Я увиделего тело… Подумал, как она могла допустить… Я хотел что-то изменить… Умереть… Яее ударил…

Он никогда не сможет вспоминать об этом.

— И в результате побоев она потеряла нерожденногоребенка?

— Нет! — Отчаянно помотав головой, он опятьпосмотрел на нее. — Врач сказал, что ребенок был уже мертв, когда еепривезли в больницу. Плод погиб от переохлаждения. Но ей врачи этого несказали…

Мариэлла не могла больше сдерживать рыданий. Только сейчасона узнала, что младенец был уже мертв. Она все время знала только то, чтопотеряла и второго ребенка в ту безумную ночь.

— Правда ли, что всю ответственность за смерть обоихдетей вы возлагали на жену? — безжалостно продолжал Том Армур. Беа Риттерслушала их, вся дрожа, но она понимала, что эти вопросы необходимы для спасенияЧарльза. Это как рана, которую нужно дезинфицировать, чтобы пациент осталсяжив.

— Да, — почти прошептал Чарльз Делони. — Да…Я был не прав… Это не ее вина. Но когда я это понял, было уже поздно.

— Вы убили бы ее в ту ночь, если бы могли?

— Нет! — в ужасе вскрикнул Чарльз. — Я нежелал ей зла. Я хотел, чтобы больно было мне!

— Когда вы избивали ее, вас пришлось оттаскивать или выостановились сами?

— Я сам опомнился. Оставил ее в больнице, сам уехалдомой и пил всю ночь. Наутро я приехал в больницу, чтобы просить у нее прощения,но мне сказали, что она в хирургическом отделении, потому что только чтопотеряла ребенка. Я так и не увидел ее и не поговорил с ней.

Слезы катились по его щекам. Мариэлла плакала, пытаясьсдерживать рыдания.

— Вы были на похоронах вашего сына?

— Да.

— А ваша жена?

Он тряхнул головой, не в силах говорить. Потом сказал:

— Нет. Ей было плохо. Она все еще была в Женеве, вбольнице.

Это была еще не клиника доктора Вербефа, о которой знали всеприсутствующие.

— Сэр, хотели ли вы впоследствии иметь другихдетей? — спросил Том, и Чарльз быстро ответил:

— Нет. Я больше не хотел иметь детей. Это одна изпричин, почему я не женился второй раз. У нас был сын, и его забрали. Я решил,что теперь в жизни у меня останутся другие цели, что я буду писать о том, чтомне представляется важным, воевать за то, во что верю. Мне нечего было терять.Если бы меня убили, никто не заплакал бы. Я мог свободно распоряжаться своейжизнью. Если бы у меня были жена и дети, это стало бы невозможным.

— Вы не завидуете тем, у кого есть семья?

— Нет, — спокойно ответил Чарльз, — никогдане завидовал. Я сделал свой выбор и не жалею об этом.

— Вы когда-нибудь хотели вернуться к жене?

— Да, — признался Чарльз. — Когда ее еще невыписали из лечебницы, я приезжал и просил ее вернуться, но она отказалась. Онасказала, что всегда будет чувствовать на себе ответственность за то, чтопроизошло. Она не поверила, что я не стану больше ни в чем ее винить.

— Вы любили ее в то время?

— Да, любил, — сказал Чарльз, и в его голосе небыло смущения.

— А она любила вас, как по-вашему?

— Думаю, что она тоже меня любила.

— А сейчас вы ее все еще любите?

— Да, — тихо ответил он. — И наверное,никогда ее не разлюблю. Но я понимаю, что судьбы наши разошлись. Думаю даже,что мы уже не принесем теперь счастья друг другу — — Чарльз посмотрел наМариэллу и улыбнулся. — Мне представляется, что она не из тех женщин,которые могут быть счастливы в походных палатках, на войне.

В зале заулыбались. Немногих женщин обрадовала бы такаяперспектива, но была среди них одна, которая последовала бы за ним на какуюугодно войну, ночевала бы с ним рядом в каких угодно палатках.

— Когда вы в последний раз видели ее до встречи вдекабре в соборе Святого Патрика?

— Почти семь лет назад.

— Вы, надо полагать, были взволнованы при той встрече?

— Конечно. Была годовщина смерти нашего сына, и встречав церкви произвела на меня глубокое впечатление.

— Она была рада увидеть вас?

— Надеюсь, что да.

— Она дала вам понять, что будет ждать новой встречи свами?

— Нет, — твердо сказал Чарльз. — Она сказала,что это невозможно, так как она замужем. — Это свидетельство прозвучалорезким осуждением поведению Малкольма, который свил себе гнездышко околоБригитты. — Я не сумел ее убедить.

— Вы рассердились?

— Нет, но я был раздосадован. В тот день я мог думатьтолько о нашем прошлом. Мы были счастливы тогда, поэтому я хотел снова еевидеть.

— Она рассказывала вам про сына?

— Нет, поэтому на следующий день, когда я увидел его, ябыл поражен. После встречи в соборе я провел страшную ночь и наутро был ещедовольно пьян, так что я разозлился — почему она не сказала мне про ребенка.Мальчик понравился мне. И я наговорил много чепухи, вроде того, что она незаслужила такого ребенка. Мне кажется, что я ругал скорее себя, но тем не менеея повел себя отвратительно. К тому же, повторяю, я был в пьяном угаре.

— Вы угрожали ей?

— По-моему, да, — сознался Чарльз.

— Вы всерьез считали, что так и поступите?

— Нет.

— Потом вы позвонили ей и повторили ваши угрозы? Или вызвонили ей до того?

— Я не звонил ей.

— Вам случалось угрожать кому-либо насилием и потомприводить угрозу в исполнение?

— Никогда.