Трололо. Нельзя просто так взять и выпустить книгу про троллинг - Уитни Филлипс

Вне всякого сомнения, даже самое кратковременное враждебное поведение может нанести вред мишени и будет давать о себе знать еще долго после того, как компьютер выключат. Это особенно верно, когда мишень является членом маргинализованной или иначе уязвимой группы и ранее сталкивалась с оскорблениями или предрассудками. Прошлый травматический опыт может запустить сильные негативные эмоции при столкновении с неприятным комментарием в онлайне. Методы, которые лучше всего работают для кратковременных, единичных взаимодействий, не обязательно будут работать для непрерывно возобновляющегося (т. е. доступного для поиска в «Гугле») харассмента. Правовед Даниэль Ситрон называет второй тип троллинга киберхарассментом или киберсталкингом – приставка «кибер-» должна подчеркнуть уникальные способы, которыми цифровые технологии усиливают и усугубляют психологическое насилие{361}. В случаях, когда оскорбления архивируются, индексируются поисковиками и потому неизбежны для жертвы, Ситрон выступает за адресные меры правового характера, часть которых уже применяется, а другие требуют серьезной реформы права. Эти меры необходимы, пишет Ситрон, для того чтобы «обеспечить необходимые предпосылки для свободного выражения своего мнения жертвами»{362}, результат, который часто недооценивается или вовсе упускается из виду в дискуссиях о свободе слова в онлайне.

Я полностью согласна с подходом Ситрон, особенно в тех случаях, когда троллинг лишает человека возможности вести нормальную жизнь в офлайне. Тем не менее, когда репутация человека не находится под угрозой, а информация исчезает или по крайней мере не «прилипает» к мишени, вмешательства на уровне сайта или сообщества зачастую могут оказаться лучшим способом исправить положение. Такие вмешательства могут включать внесение изменений в правила пользования сайтом, действенные протоколы модерации комментариев и, разумеется, щедрое использование банхаммера. Вместо того чтобы минимизировать определенные формы онлайновой агрессии или возвращаться к патерналистским заявлениям про кнопку «ВЫКЛ» (подразумевающие, что если кого-то оскорбляет чья-то враждебность в онлайне, то жертва сама виновата – не отключила компьютер), следует установить базовое категориальное различие между разовой и постоянной агрессией. Это позволит законодателям и администраторам сайтов продуманно и эффективно реагировать на все формы агрессивного поведения в онлайне. Вот что в конечном счете должно быть целью – максимизировать действенность и минимизировать запреты.

Конечно, тролли-индивиды лишь одна из переменных в уравнении троллинга. Как я не раз подчеркивала в своем исследовании, поведение троллей непосредственно отражает культуру, в которой тролли возникли. Шутки троллей, люди, которых тролли выбирают своими мишенями, средства, которыми тролли добиваются своих целей, – все это связано с культурными условиями, из которых вырастает троллинг. Осуждать симптомы, игнорируя их идеологические корни – вряд ли таким образом возможно что-то изменить. Это все равно что бинтовать сломанную руку в надежде, что кость срастется сама.

Поэтому, если законодатели и властители дум из СМИ серьезно настроены на борьбу с неприкрыто расистскими, мизогинными и гомофобными вариантами троллинга, им следует начать с активного противодействия неприкрыто расистским, мизогинным и гомофобным дискурсам в мейнстримных СМИ и в политических кругах – дискурсам, которые порождают новые возможности для троллинга. Ведь на каждого Тодда Эйкина, конгрессмена от штата Миссури, который утверждал, что женское тело может «заблокировать» беременность, являющуюся результатом «легитимного изнасилования»{363}, будет приходиться тысяча троллей, отпускающих шутки про изнасилование. На каждый сюжет с пропагандой расизма, который Fox News преподносит как «объективные» новости, найдется тысяча троллей, изрыгающих расистские оскорбления. На каждого фанатика-гомофоба, который лицемерно молится за «излечение геев», отыщется тысяча троллей, унижающих геев и трансгендеров. И, более того, после каждой истеричной сенсационной публикации, которая осуждает троллинг и при этом тиражирует тактики троллинга, появится тысяча троллей, которые будут просто счастливы предоставить прессе инфоповод. Словом, пока у руля мейнстримных организаций стоят люди, которые ведут себя как тролли, армия троллей будет всегда готова довести до максимума мейнстримные гадости.

Повсеместность троллингоподобного дискурса – не единственный фактор, продлевающий жизнь троллинга. Еще одна причина того, что тролли до сих пор троллят, состоит в том, что СМИ продолжают заботиться, чтобы время и силы, затраченные на троллинг, окупались. Эти издания не только обеспечивают троллям именно то, чего тролли хотят, – общенациональную трибуну, они обосновывают стремление троллить. Стимул троллить жестче особенно заметен и особенно деструктивен после национальных трагедий. Возьмем, к примеру, полномасштабную истерику в СМИ, последовавшую после массового убийства в городе Аврора, штат Колорадо, в особенности панику, поднятую вокруг «холми», сторонников Джеймса Холмса. 20 июля 2012 г. он устроил стрельбу в кинотеатре города Аврора и убил 12 человек. Хотя «холми» были маленькой группой троллей с «Тамблера», состоявшей не то из шести, не то из десяти человек, пресса назвала их «легионом» и преподносила так, будто в группу входят десятки тысяч человек. Подхлестнутые таким вниманием, «холми» начали вести счет всех публикаций, посвященных «феномену “холми”», и благодаря вмешательству прессы действительно стали феноменом{364}.

В этом конкретном случае (и далеко не единичном) у троллей были все основания продолжать троллинг, поскольку, как раз за разом подтверждала пресса, такое поведение работало, и не только на троллей. Оно работало и на мейнстримные издания, поскольку истории про троллей превращались в просмотры страниц, а просмотры страниц превращались в доход от рекламы, а доход от рекламы – живительная кровь любого успешного СМИ.

Сказанное не отрицает дееспособность троллей. Они сами решили заниматься троллингом, сами решили выполнять взятые на себя обязательства. И все же до тех пор, пока мы не станем громко говорить о тех «уважаемых членах общества», которые ведут себя как тролли, пока сенсационные, эксплуатирующие методы прессы не перестанут вознаграждаться просмотрами страниц и доходом от рекламы – короче, до тех пор пока мейнстрим не будет готов встать перед кривым зеркалом троллей и всмотреться в собственное искаженное отражение, до тех пор у самых злокачественных форм троллинга всегда будут трибуна и аудитория. А пока ничего не изменится, в троллинге будет участвовать гораздо больше людей, чем самих троллей – людей, которые выбирают, когда разыграть гнев, а когда уклончиво пожать плечами. Или, что хуже всего, устроиться поудобнее и цинично хихикнуть.