Ужасно скандальный брак - Джоанна Линдсей

— Я подумывал об этом, но только после того, как вы в ту ночь покинули дом герцогини. Но совсем не поэтому настаивал, чтобы он на тебе женился.

— В таком случае почему?

— И ты еще спрашиваешь? Он Таунсенд. Мой сын не смеет обесчестить даму из хорошей семьи и не исправить содеянное!

Маргарет недоверчиво уставилась на него:

— Вы слышали, что сказали только сейчас? Ваш сын? Вы еще не поняли, что он больше не считает себя таковым? Мало того, что его изгнали из дома, вернувшись, он обнаружил…

— Мэгги, послушай меня, — перебил он так поспешно, словно боялся передумать. — Теперь ты его жена, по крайней мере пока, и я намеренно отстранился от тех, с кем бы мог откровенничать.

— То есть как это?

— Намеренно, заметь. Я чувствую, что не достоин плеча, на котором могу поплакать.

Маргарет нахмурилась, не совсем понимая, куда он клонит, но тут же догадалась и печально покачала головой.

— Вы сожалеете, что выгнали его тогда?

— Разумеется.

— Но почему же вы ему об этом не сказали? Почему хотя бы не признались во всем матери, вместо того чтобы все эти годы жить в молчании?

— Потому что я заслужил ее презрение, но даже это — недостаточное для меня наказание. Я не позволю себе принять от нее утешение. Себастьян уехал. Никто не может снять с меня вину за это.

— Вы так долго мучились?

— О да. И поверь, я даже не сердился на него. Скорее из-за него, зная то, что сделал он, уничтожит прежде всего его самого. Но я позволил гневу взять верх над собой. И жесточайшее похмелье наутро, после проклятой дуэли, тоже не помогло делу, потому что накануне вечером я бессовестно надрался из-за всей этой истории с Джайлзом. Но как только пары спиртного и злость покинули меня, а голова перестала раскалываться, я вспомнил, что сказал сыну. И даже тогда не думал, что он понял мои слова буквально. И когда решил найти его, объяснить, что я ничего подобного не имел в виду, его уже не было.

— И вы никого за ним не послали?

— Нет. Я отправился сам. Угадал, куда он направляется, но к тому времени, как добрался до Дувра, его судно уже подняло якорь. Я сел на следующее, но… так и не нашел сына. Все эти годы я посылал людей на поиски, но он словно исчез с лица земли.

— Или изменил имя, что он и сделал. Но ради всего святого, Дуглас, почему вы не сказали всего этого Себастьяну, пока он был здесь?

— И ты еще спрашиваешь? После того, как сама все сказала? Я тоже не собирался открывать свое сердце. Мне ни разу не показалось, что он готов выслушать меня. Мало того, со мной он был холоднее надгробной плиты. Он ни за что не простит меня. И мне ли его винить, когда я сам себя не прощаю?

— Выглядишь чертовски мрачным с тех самых пор, как мы вернулись, — заметил Себастьян, слушая, как Джон гремит кастрюлями и горшками на кухне.

Здесь чувствовался холод, несмотря на то, что стряпня была в самом разгаре. Но то, что кипело на плите, не могло согреть помещение такого размера. Раскаленный очаг тоже был чересчур далеко от стола. Следовало бы подвинуть стол поближе, но у Себастьяна, похоже, ни на что не хватало энергии. Клиенты оставили у Мориса восемь предложений работы, но он не позаботился прочитать ни одну записку.

— Беру пример с вас, — отозвался Джон, подходя к столу с миской густого рагу.

— Черта с два, — парировал Себастьян. — Пытаешься отвлечь меня от тяжелых раздумий?

— А получится?

— Нет.

— Значит, все ясно, и ваш ужин стынет. Или собирались ограничиться бутылкой бренди? — осведомился Джон, многозначительно поглядывая на вышеупомянутый сосуд.

— Я об этом подумываю.

Ответ вызвал короткую улыбку на обветренном лице Джона. Себастьян еще не видел друга в таком состоянии. В отличие от него самого Джон был оптимистом, способным вытянуть Себастьяна из пропасти отчаяния.

— Выкладывай, Джон.

— Мальчик несчастен. Он тоскует по вашей бабушке. Бедняга, можно сказать, полюбил ее, как родную.

— И поэтому ты все два дня грохочешь на кухне с утра до вечера?

— Честно говоря, я думал, что мы останемся в Англии. Почему, спросите вы? Да потому, что вы женились на леди Маргарет. Можете не разговаривать с папашей хоть до конца жизни, но она — достаточная причина, чтобы осесть и начать новую жизнь. И если вы не имели намерения сделать это, не стоило и жениться!

— Итак, — протянул Себастьян, — ты перебил кучу посуды, потому что недоволен моим решением? Или потому, что, подобно Тимоти, скучаешь по кому-то, оставленному в Англии?

Гневный румянец залил щеки Джона.

— В отличие от вас я не отрицаю, что встретил женщину, с которой не возражал бы провести остаток дней своих.

— Тебе не обязательно мучиться тут со мной. Возвращайся и веди к алтарю свою даму.

— И оставить вас тонуть в собственных ошибках?

— Я не делаю ошибок.

— Да? Но вы ведь здесь, не так ли?

Себастьян невольно рассмеялся. Джон ужасно забавен, когда выйдет из себя! Но вероятно, не стоит оставлять верного друга в неведении.

— Даю Мэгги неделю, чтобы начать бракоразводный процесс, — объяснил он. — Это джентльменский поступок, и следует выждать определенный срок. Но если узнаю, что она и не подумала это сделать… что ж, значит, потеряла свой шанс избавиться от меня.

— Это предполагает, что вы все же решили вернуться и проверить?

— Конечно!

— Ах, будь я проклят! Вы что, не могли упомянуть об этом раньше? — пожаловался Джон.

Себастьян пожал плечами:

— Решение было нелегким. Мэгги достойна лучшего мужа, чем я. Но на этот раз я собираюсь быть эгоистом и не отступлю.

— При условии, что она не подала на развод. А если подала?

— Значит, судьба все решила за нас.

Джон поднял глаза к небу.

— Зачем все оставлять на волю судьбы? Она уверена, что больше никогда вас не увидит. Значит, нет и причин откладывать развод.

Губы Себастьяна сжались в тонкую бледную линию. Он только сегодня утром решил вернуться к Маргарет… если она немедленно не затеяла бракоразводный процесс. Собственно говоря, он собирался дать ей еще несколько дней на решение. Но рыцарство никогда не было его сильной стороной. Джон прав: зачем полагаться на судьбу?

— Если она развелась со мной, возможно, я паду на колени и попрошу ее руки. Как думаешь, когда она перестанет смеяться?

— И зачем только вы это делаете? — прошипел Джон. — Почему считаете, что жизнь, которую ведете, достойна презрения? Вы помогли многим людям, находившимся в отчаянном положении. Если бы не вы, им, возможно, туго бы пришлось.