Большой шеф Красной капеллы - Валентин Томин

Я увидел, что они как-то нервозно говорят о нем. Позже я узнал, что этот разговор происходил после его побега.

Немцы готовили документ по тому принципу, о котором говорил Гиринг, — всякий советский разведчик, если это нам нужно, погибает дважды, первый раз как наш враг, которого мы расстреливаем, и второй раз у себя в Москве в результате наших доказательств о его предательстве. Когда он мне это сказал, я, усмехнувшись, спросил:

— Вы много раз уже повторяете эти слова?

Он сам рассмеялся, у него было чувство юмора.

По отношению к Венцелю у них было настроение такое. Думали — пусть знают в Берлине, что их предал коммунист, который изменил немецким коммунистам. Пусть в Центре знают, что он был предателем. В шлюсс-протоколе самая крупная фальшивка заключается в том, что показывают, будто Венцель арестован раньше Ефремова.

Кент был арестован 12 ноября, но поиски его шли еще в октябре.

Из того, что я вам рассказываю, получается совсем другая картина. Если принять во внимание, что Кент вел себя зигзагообразно, о нем кто-то может спорить, был он предателем или нет. Для меня это ясно, как ясен и его моральный облик. Перро рассказывает, сколько барахла обнаружили у него при аресте. Он помог немцам разобраться, кто такой Радо, что это за группа. В отношении Корбена он был первый, который раскрыл его. После ареста Кента я сказал Корбену — вы должны исчезнуть. Он ответил: «Единственный человек, кто может что-то сказать, это Кент». С ним они ездили в Лейпциг, и Корбен несколько раз ездил от меня на связь с Кентом.

— Кент же ничего не скажет. Мне не грозит опасность.

И он отказался скрыться. Кент способствовал ликвидации французской группы Сопротивления через Озола. После побега моего он делал все, чтобы найти меня через гестапо. Сам ездил по городу.

Озол был офицером латышской армии. Есть доказательства, что с немцами был связан еще с 39-го г. В Центре к нему доверия не было. Тем более что ему нельзя давать указаний связаться с Кентом. Однажды я повстречался с ним в продолжении нескольких минут и говорил с ним.

Перед войной я разговаривал о нем с Суслопаровым, высказал ему свое мнение и прервал с ним всякие контакты. Когда шла игра, из Центра пришла телеграмма с запросом — сможем ли мы наладить связь с Озолом. Центр хотел знать, как я реагирую на это. Ответил, что не знаю, где он находится, и связей не поддерживаю. В 43-м г. за месяц до моего побега пришло указание по линии Кента. Немцы пошли на это. По моей оценке, была уничтожена крупная группа Сопротивления во Франции. Это в результате совместной работы Озола с Кентом. Кент по указанию немцев встречался с Озолом. Знал ли он, что Озол работает на немцев, теперь это значения не имеет. Но факт, что через Озола он для немцев поддерживал связь с этой группой Сопротивления.

Чтобы понять, как это все нарастало, нужно остановиться на событиях, происходивших в сентябре, октябре и ноябре, до 24-го числа — дня ареста. В сентябре мы уже знали об аресте Ефремова, Венцеля, знали об арестах в Голландии. Между прочим, из материалов, о которых я узнал много позже, гестапо, особенно абвер раскрыли голландскую группу в начале 42-го г. В этой группе находилось больше всего людей, которым удалось спастись от ареста. Если не ошибаюсь, там было арестовано 4 человека с Винтеринком{70}, который начал игру и потом бежал, а пятеро спаслись.

О существовании голландской группы я знал, но контактов не имел. Одно время с ней контактировал только Венцель. В 38-м г. он налаживал у них подготовку радистов. Потом с ними в самое последнее время имел контакт Ефремов. Противник бросил обвинение, что Избуцкий (кличка Боб) был тем человеком, которого отправили в Голландию, и там он якобы способствовал арестам. Это, безусловно, ложь. В аресте голландской группы Боб совсем не участвовал, вел себя прекрасно. Из всех людей, которые оставались в Бельгии во второй половине 42-го г., Боб оставался единственным, кто мог в любое время наладить связь со мной или Гроссфогелем. Когда он был арестован, гестапо знало, что он мог установить такую связь. Его страшно избивали, но он держался хорошо.

В сентябре мы знали, что происходят события, объяснить которые было невозможно. Сравнивали то, что происходило в Бельгии, Голландии, Франции, доходили первые слухи о берлинской группе (тогда всякая связь Берлина на Бельгию прервалась). В одном из своих Донесений я сообщал, что в Бельгию прибыла зондеркоммандо по борьбе с нашей сетью. Командой руководил Гиринг. Мы знали, что они прибыли из Берлина, знал две фамилии. Не помню уж, по каким каналам мы получили эти сведения. Для нас было ясно, что Центр находится в страшнейшем заблуждении, что ни одно из наших предупреждений не убедило товарищей. Считали, что все в порядке, что Ефремов работает, Голландия работает, арестов не было, связи не нарушены. Дальше ситуация все усложнялась.

Известно, что радиоигра обычно длится неделю-две и обрывается. Здесь наоборот, чем дальше шел разгром нашей сети, тем более спокойные шифровки шли к нам. Иные ставили нас под удар. К примеру, указание, чтобы я встретился с Ефремовым. Мы уточнили, что он явился на встречу вместе с немцами. Сообщал и о том, что произошло со Шнайдер. Результата не было.

В Париже, кроме ареста Соколов, других арестов не происходило. Значит, мы видели, что Соколы держались. Но в сентябре один из инженеров организации «Тодт», имевший первоначально с нами отношения коммерческого характера... он пережил страшную психическую травму. Поехал на оккупированную часть Советского Союза и лично видел Бабий Яр. Когда вернулся, он встретился с Гроссфогелем, с которым он поддерживал хорошие дружеские связи. Это был инженер Кайнц{71}. Через него мы узнали о подготовке войны против Советского Союза. Он как инженер раньше работал на фортификациях на советско-польской границе. В марте он был направлен на восток, и, когда вернулся, были первые его разговоры о том, что там видел, говорил, что приближается война.

Информация к нам шла, с одной стороны, по линии штаба армии. С другой стороны, по линии Абеца в германском посольстве, где работала секретарша невеста Максимовича. Информация поступала от группы высокопоставленных эсэсовцев, готовившихся к отъезду. Поступали из правительственных кругов Виши. К примеру, правительство Виши было обязано поставлять и оплачивать продовольствие для армии, расположенной во Франции. Раз в две недели или в месяц они получали сведения, чего и сколько нужно. Человек, который был главным инспектором в правительстве по контролю над этими поставками, был связан с Сопротивлением, и через его друзей мы узнавали все, что нам было нужно. Знали — возрастает или уменьшается число дивизий во Франции. Большое значение имели сборные данные через партийную связь, в которых участвовали сотни людей, к примеру, железнодорожники-машинисты. Они фиксировали все перевозки из Франции на восток.

Первое сообщение информировало Центр о том, что война начнется в мае. Потом сообщили о переносе на следующий месяц, уточнили о 22.06.