Аптека для нелюдей - Галина Герасимова

— Кстати, леди Кастэль, я не припомню, чтобы вам выдавали разрешение на ношение оружия, — спохватился инспектор, и женщина возмущенно поджала губы.

— Я жена офицера! Вы считаете, я не могу носить револьвер в память о муже? — спросила она, сжимая ридикюль с драгоценным оружием.

— Можете, конечно, но его надо зарегистрировать, — терпеливо повторил он.

— Револьвер зарегистрирован на моего мужа. И сегодня спас всем нам жизнь!

— Я не спорю, и все же…

— По-вашему, пусть эта тварь загрызла бы нас из-за каких-то формальностей?! — голос баронессы взлетел в тонкий фальцет, и старший инспектор не выдержал.

— Хорошо, леди Кастэль. Я лично прослежу, чтобы оружие переписали на вас. — Мужчина демонстративно вытащил из кармана часы и посмотрел время. — А сейчас вынужден откланяться, служба.

Он засобирался так быстро, что чуть не забыл трость. Баронесса посмотрела ему вслед с видом победительницы.

Залитый солнцем луг. От палящих лучей некуда у крыться, и пот струится градом по худому телу. Огнем горят сбитые костяшки, хочется убежать, окунуться в прохладные воды Ферры, но кто позволит? Высокий поджарый мальчишка с длинным хвостом и торчащими лисьими ушами стоит напротив, смотрит с хищным прищуром и кидает под ноги палку.

— Нападай!

— Не хочу.

Упрямо сжатые губы ничего не решают. Он ударяет первым, парой оплеух напоминая, что нет никакого выбора. Палку все-таки приходится взять.

— Молодец. Ты должен стать сильнее, а то выглядишь, как забитый щенок, — его голос низкий, почти как у взрослого. Как же хочется стереть с лица эту снисходительную ухмылку!

— Это ты — щенок!

Броситься, ударить изо всех сил. Он хохочет над попыткой достать, уворачиваясь от ударов. Мохнатые уши встопорщились, хвост ходит ходуном.

— Я уже взрослый лис. А тебе еще расти и расти, — подмигивает он и снова атакует.

Боли почти нет. Еще одна длинная царапина на руке, от столкновения с противником хрустят ребра. В какой момент все тело превратилось в сплошной синяк? Раны от когтей заживают долго, и он уже не помнит, каково это — когда не болит.

Он отлично знает, что будет дальше. Когда вернется домой, мама разохается и попросит осторожнее играть со сводным братом, а отчим недовольно нахмурит брови.

Играть?! Да он каждый день борется, чтобы выжить! Отец был прав, когда говорил, что нелюди — это звери в человеческом обличье.

Хочется, чтобы это безумие закончилось, но надежды нет, и от этого становится еще страшнее.

— Это все, на что ты способен? — Противник выбивает палку, а земля оказывается неожиданно близко — в нее тыкают носом, как нашкодившего щенка. Как же унизительно проиграть в очередной раз!

Разочарованный даже не сражением — избиением, лис отворачивается и уходит к реке. Наклоняется, чтобы умыться. Отчетливо слышно фырчанье. Еще немного, и он успокоится, а издевательства продолжатся. Живот скручивает от страха, и хочется выть совсем по-звериному.

А ведь Ферра здесь достаточно быстрая и глубокая…

Решение приходит мгновенно — и не верится, что это его мысли. Не думать, просто закончить этот кошмар. Пусть все прекратится!

Поднятая палка в руках кажется неимоверно тяжелой…

— Слишком громко. — Лис лениво оборачивается. На мгновение в зеленых глазах мелькает удивление и страх, и это вызывает противоестественную радость. Он испугался! Все-таки получилось его обыграть!

Вот только замах не остановить. Удар! А ведь он не думал, что получится достать. Брызги крови на штанах и рубашке. И разбитые в кровь губы кривятся в одно-единственное слово:

— Дурак.

— Далин, проснись!

Легкое прикосновение к плечу вырвало из надоедливого кошмара. Мужчина открыл глаза и с раздражением посмотрел на разбудившую его особу. Эльфийка склонилась над ним, опершись на кровать и взволнованно кусая и без того искусанные губы. Он уже ругал ее за эту привычку, но, видно, одного внушения было мало. Впрочем, сейчас его не волновали ни дурные привычки, ни подчеркнутые тонкой сорочкой аппетитные формы. Далин откинул одеяло и сел на постели, запустив пальцы в лохматые со сна волосы. Он снова пришел его мучить. Прошло больше пятнадцати лет, а он никак не мог забыть проклятого лиса!

Затрясло, и от накатившей слабости захотелось рычать. Он обхватил себя руками, пытаясь справиться с приступом. И кой дьявол притащил сюда эту идиотку? Не хватало еще показывать свою слабость нелюди.

— С тобой все в порядке?

О да! Разве не видно, что с ним все замечательно?! Грубо отодвинув девушку в сторону, Далин встал с кровати.

— Что ты здесь делаешь? Я же сказал тебе спать в гостевой комнате! — Сдерживать себя становилось все сложнее.

От его жесткого тона у Озиль задрожали губы, но она не позволила себе накричать в ответ. Хорошо запомнила, чего нельзя делать.

— Ты стонал. Я испугалась, что тебе плохо.

В другой раз ее спокойный нежный голосок мог бы его убедить, но не сейчас. Он даже смотреть старался в одну точку, чтобы унять клокочущий глубоко внутри гнев. Со страхом можно было бороться разными способами, и Далин нашел возможность его побеждать. Но в такие моменты лучше было не попадаться ему под руку.

— Убедилась, что все в порядке? Теперь уходи.

— Но ты бледный…

— Пошла. Вон.

Ему действительно было сложно сдерживать свою злость. Вот только эльфийка понятия не имела, что происходит. Вместо того, чтобы, не оглядываясь, бежать прочь, вскочила с кровати с дрожащими от обиды губами и уставилась на него, сжав пальцы в кулаки.

— Что тебе снилось? Ты представлял, как целуешься с этой хвостатой дрянью? Чем она тебя околдовала?! — Озиль кричала, наступая, не понимая, что сама себя загоняет в ловушку.

Зверь внутри Далина заворочался, поднимая голову. Поначалу ревность этой нелюди казалась забавной, но сейчас вызывала лишь глухое раздражение. Словно она имела какое-то право его ревновать! На губах Далина появилась легкая ухмылка.

— Молчишь? Значит, я права? Хватит, я больше не собираюсь это терпеть.

Эльфийка резко развернулась, собираясь выйти из комнаты, но мужчина схватил ее за растрепавшуюся косу. Рывком притянул к себе.

— Куда ты собралась?

От обиды и боли у Озиль на глазах выступили слезы.

— Отпусти, я ухожу домой! Ты сам позвал меня, а теперь обращаешься, как с какой-то подзаборной шавкой!

Она обернулась к нему и замерла, потому что человек, который держал ее, был не знаком. Лицо, фигура, запах — все оставалось прежним. Но у Далина просто не могло быть такого злого взгляда и холодной усмешки. Чужое прикосновение обожгло, как огонь, пробирая до дрожи.