Похищение Бет - Ребекка Маддимен

Он взглянул на Эбби, которая судорожно дышала, открыл файл и, вынув оттуда фотографию, протянул ей. Едва взглянув, Эбби тут же уронила снимок, словно он жег ей руку.

— Вы узнали его? — спросил Гарднер, и Эбби кивнула. — Это один из тех мужчин, которые напали на вас? — задал он новый вопрос, и Эбби снова кивнула. — Эбби, это точно тот человек, который вас изнасиловал?

Эбби заплакала и сквозь судорожные всхлипывания прошептала:

— Да.

Гарднер подождал, пока Эбби выпьет воды, которую принес Саймон. Плакать она перестала, но теперь сидела словно оглушенная, уставившись в пол. Гарднер выдержал несколько минут, прежде чем продолжить и рассказать то, что удалось выяснить.

— Эбби? — позвал он и подождал, пока она переключит внимание на него. — Его зовут Дамек Хайек, — сказал он, указывая на фотографию, которая по-прежнему валялась на полу. — Он был убит в прошлом году при ссоре из-за денег.

Эбби подняла глаза. Гарднер следил, как она на это отреагирует, не зная, чего от нее ожидать. Обрадуется ли она смерти своего насильника? Или расстроится, посчитав, что он избежал правосудия? Впрочем, он и сам толком не знал, как к этому относиться.

— Так он мертв? — спросила наконец Эбби.

— Да.

— Как это случилось? Что с ним произошло?

— Его ударили ножом в шею. Очевидно, он задолжал людям, которые не любят долго ждать. Обнаружил его двоюродный брат.

— А что насчет него? Насчет этого двоюродного брата? — спросила Эбби. — Что произошло с ним?

— Да ничего, — сказал Гарднер. — Он обнаружил труп и сообщил об этом в полицию. На сегодняшний день никто за это убийство осужден не был.

— Значит, он еще где-то здесь? — прошептала Эбби.

Гарднер покачал головой.

— Больше уже нет, — сказал он. — Он жил по тому же адресу, который назвал, когда делал заявление об убийстве своего кузена. Сегодня во второй половине дня он был арестован в связи с вашим изнасилованием и похищением Бет.

Эбби издала странный смешок, в котором слышалось что-то среднее между облегчением и неверием.

— Значит, вы все-таки взяли его, — сказала она. — Вы уже говорили с ним?

— Нет, пока что нет, — ответил Гарднер. — Он был арестован в Лидсе. И первым делом я собираюсь отправиться туда, чтобы допросить его.

Эбби посмотрела на Саймона, тот обнял ее. Гарднер почувствовал, как тяжкая ноша на его плечах стала немного полегче.

Эбби снова обернулась к Гарднеру.

— А он скажет, где сейчас Бет? — с надеждой спросила она.

Гарднер покачал головой.

— Этого я не знаю, — ответил он.

Закрыв за собой дверь, Эбби ждала, когда загорится экран ноутбука. Руки ее дрожали, вбивая на клавиатуре веб-адрес. Ей нужно было с кем-то пообщаться, поделиться тем, что она чувствует. Саймон попытался поговорить с ней, когда Гарднер ушел, но ей была необходима безликая аудитория. Она не могла вынести взгляд Саймона, когда обнажала душу.

Она сидела на кровати, поджав ноги, и следила за тем, как загружается страница. Она ввела логин и не стала заглядывать в последние сообщения от других участников форума.

Сегодня у нее было что им рассказать.

Раньше она мечтала убить его. По крайней мере, причинить ему боль, смести эту самодовольную ухмылку с его лица, заставить страдать, просить прощения, умолять сохранить ему жизнь. Иногда она думала о том, что было бы, если бы его поймали и она встретилась с ним лицом к лицу. Ей снился один и тот же сон, в котором судья говорит, что она может делать с ним что угодно, после чего зал суда превращается в ринг, вокруг которого стоят судьи в париках и присяжные с маленьким блокнотиками и подначивают ее. Он находится в центре ринга, он сжался, и у нее возникает ощущение, что правосудие наконец-то восторжествовало. Она размахивается, чтобы нанести первый удар, но внезапно рука ее становится ужасно тяжелой, словно свинцовой. Она не может ее поднять, а окружающие удивляются, почему она такая слабая. Она пронзительно кричит, ей все-таки удается, собрав все силы, занести руку, сжать пальцы в кулак и ударить его в лицо, но контакт оказывается таким легким, почти нежным, лишь слабенький тычок — это все, на что она способна; и тогда он довольно ухмыляется, закуривает сигарету, а судья отпускает его на свободу. Она просыпалась в слезах, потому что понимала, что никогда не сможет осуществить того, чего ей хочется. Понимала, что ей никогда не представится такого шанса, а если такая возможность все-таки появится, у нее не хватит сил осуществить задуманное.

А теперь она уже не доберется до него, он никогда не будет наказан за то, что сделал с ней. С ее дочкой. Какая-то ее часть была довольна тем, что он мертв. Она надеялась, что он при этом страдал, что смерть его была долгой, болезненной, что он умирал в одиночестве. Она задумалась, вспоминал ли он о ней в свои последние минуты. Очень сомнительно. Вероятно, она была лишь еще одним смутным лицом в море людей, женщин, которым он причинил боль.

Руки ее зависли над клавиатурой. Она не хотела ничего перечитывать, не хотела проверять, имеет ли написанное какой-то смысл. Это было просто облегчение. Только она от этого почему-то не чувствовала себя свободнее. Не было чувства, что восторжествовала справедливость.

Она думала о том, чтобы сказать в полиции, что это сделал другой, тот, который сейчас жив. Тогда, по крайней мере, хотя бы один из них будет наказан. Однако они могут провести экспертизу, и тогда станет понятно, что она солгала. К тому же он ведь этого не делал, так как она может такое говорить? Он ее не насиловал. Он просто не помешал тому, чтобы это произошло.

Эбби закрыла ноутбук и только тут поняла, что так и не отправила свое послание. Впрочем, отослала она его или нет, это ничего не меняло. Это не закрывало никаких дверей. Опуская веки, она по-прежнему видела перед собой это лицо. Только теперь это было лицо призрака.

Гарднер сунул то, что не доел, в холодильник, заранее зная, что оно пролежит там с неделю, прежде чем отправится в мусорное ведро. В холодильнике было полно хорошей, свежей еды, из которой можно было без проблем приготовить что-нибудь съедобное, но было проще покупать еду навынос. Готовить на одного казалось ему бессмысленным. И даже угнетающим.

В течение последних нескольких часов он пытался найти кого-то, кто был знаком с Хелен примерно во время исчезновения Бет. Дом, в котором она живет, — точнее, жила, пока он не спугнул ее, — был уже другой, не тот, где они жили с Ридли в две тысячи пятом. Он съездил по ее старому адресу, однако соседи по одну сторону поселились там всего год назад, а соседка с другой стороны дома помнила Хелен весьма смутно. Помнила, что та была беременна. Помнила, как она уезжала с младенцем на руках. Но она не знала, что Хелен потеряла ребенка. Она даже не знала, как ее зовут, пока Гарднер не назвал имени. От соседей дальше по улице и через дорогу помощи было еще меньше. Никто вообще ничего не знал о Хелен Дил. И, как он догадывался, саму Хелен это устраивало.