Отныне моя - Анна Зубавина

— Не может этого быть, — возразила шокированная Катя. — Мы на улице всегда все вместе были!

— Значит, не всегда, — рассудила Соня и шепотом уточнила: — У них любовь, да, мам?

— Сонь, я не знаю, правда! Не замечала, честно скажу. Но все может быть, — напустила тумана Катя. — Любовь, она только их касается, нам и не положено знать! Пока сами не скажут.

Ей вдруг сделалось грустно. Тщательно спрятанная в глубину подсознания тоска по Максиму, неожиданно вырвалась из-под контроля. Катя всхлипнула.

Соня остановилась:

— Знала бы, ничего тебе не рассказывала, — сердито заговорила она. — Ну ладно, баба Люба плачет, когда про любовь показывают, а ты-то?! Держи себя в руках.

— Ладно, буду держать, — пообещала Катя и вытерла мокрые глаза.

***

Катя домывала в прихожей пол, когда неожиданно запел позывной смартфона. Тревожно заныло сердце. Она стащила с рук резиновые перчатки и мазнула пальцем по экрану.

— Екатерина Юрьевна, завфермой беспокоит, — проговорил в трубке озабоченный усталый голос. — Говорить можешь?

— Могу, — сипло подтвердила Катя. От нехороших предчувствий у нее перехватило горло.

— Беда у нас, Екатерина Юрьевна. Выручайте, — тяжело бухнул в трубку завфермой и замолчал.

Ноги внезапно отказались повиноваться, и она опустилась на банкетку.

— Рассказывайте, — выдавила из себя Катя, не зная, что и думать.

В трубке что-то зашуршало, и послышался стук. Видно, завфермой устраивался с телефоном поудобнее.

— Неважные дела, — начал он рассказ, — трое человек перед праздниками слегли с коронавирусом. Сама Светлана Ивановна, Вероника и главный бухгалтер. Это они в район с отчетом так съездили, понесло их! — голос завфермой дрожал от возмущения. — Никакие маски и перчатки не спасли. Как будто цифры по телефону сверить нельзя! А может, по магазинам находились! Сейчас уже и не узнаешь, где заразу прихватили.

— С ними все нормально? — с замиранием сердца спросила Катя.

— Светлана Ивановну в госпиталь в Артемьевск отвезли, — тоскливо выдохнул он в трубку. — Вероника легко болеет, но раньше, чем через неделю на работу не выйдет. Отрицательного теста ждет! А у главбуха температура держится, а так вроде сносно.

— А на хозяйстве кто? — пересилив себя, уточнила Катя.

— Максим Васильевич рвется, кто же еще, — недовольно пробурчал завфермой и, спохватившись, с мольбой заговорил: — Выручай, Екатерина Юрьевна! Несколько стельных коров не сегодня-завтра телиться начнут, тяжело мне одному. Да и боязно, а вдруг что не так пойдет?! Побудь со мной до Вероники, Христом Богом прошу! Максим мне сказал, чтоб я сам с тобой договаривался. Я в район, в ветуправление звонил, да кому же в праздники от семьи отрываться хочется? А ты, как ни крути, своя! Я тебя сам возить-привозить буду!

Катя молчала, не в силах произнести ни звука. Даже попросить ее Максим лично побрезговал, вот до чего возненавидел! Катя почувствовала, что глаза наполнились слезами. Она до боли закусила нижнюю губу. Сплетни собрал, хорошего человека, Кирилла Алексеевича, очернил, а ее даже слушать не стал!

— Екатерина Юрьевна, ты уснула, что ли? — донесся до нее, как сквозь вату, голос завфермой. — Так приезжать завтра за тобой с утра пораньше или нет? Поможешь?

— Приезжайте, помогу, — проговорила Катя в трубку смартфона и отключилась.

***

Максим

7 января 2021 года, четверг

В конторе фермерского хозяйства Малышевых, кроме Максима, никого не было. И то сказать, праздник, служащие тоже люди, отдыхают! Он сидел в кабинете матери, работал за ноутбуком — обязательства по поставкам заказчикам никто не отменял, приходилось контролировать.

Домой идти не хотелось, неуютно там без матери, пусто. Вина перед ней мучила его беспрестанно, а дома так вообще вгрызалась, как голодная собака в аппетитную кость.

Мать почувствовала себя плохо перед самым Новым годом, тридцать первого декабря, вечером. Резко поднялась температура, она стала кашлять, к утру появилась одышка. Отец хотел вызвать скорую, но мать воспротивилась. Праздник все-таки! Хотя какой праздник. Ее уложили, а сами сидели рядом.

На праздничный стол мать все приготовила заранее, с утра — накрошила салаты, сварила холодец, налепила пельменей. Но стол накрыть не успели. Не до этого было.

Часов в десять матери на телефон позвонила Анжела. Максим взял трубку.

— Привет, с наступающим Новым годом! — радостно сказала она. — А Светлана Ивановна где? Я сейчас выезжаю к вам! Знакомые обещали по пути захватить.

— Нет, приезжать не надо. Нам сейчас не тебя! — осадил ее Максим. — Мать сильно заболела, с температурой и кашлем свалилась.

— Как же так? — растерянно ответила Анжела. — Утром со Светланой Ивановной разговаривали, все нормально было. Ужас какой! Ладно, лечите ее, я позднее позвоню. — И отключилась.

В двенадцать налили с отцом по фужеру шампанского, но так и не выпили, опять пошли к матери. Под утро, когда уже валились от бессонницы, а состояние ее не улучшалось, отец вызвал скорую. После осмотра врача мать экстренно увезли в госпиталь в Артемьевск и сразу положили в палату реанимации, потому что нарастала дыхательная недостаточность, температура не спадала, резко поднялось давление. Врачи не делали никаких прогнозов.

«Если поправится мать, уеду отсюда, чтобы нервы не мотать ей, — Максим сглотнул подступивший к горлу комок. — Куплю квартиру в областном центре и навещать их с отцом буду. Только бы выжила!»

Он всегда остро сожалел, что один у матери с отцом. Максим не знал, по какой причине родители не решились подарить ему брата или сестру, и никогда не спрашивал. Это их личное дело и расспросы здесь неуместны.

Какой же тяжкий крест — быть единственным чадом! Максим задыхался в назойливой безудержной материнской заботе. Ладно, Максим мог это вытерпеть, если бы она так грубо не лезла в его личную жизнь и не диктовала в ней свои условия.

Он выключил ноутбук и подошел к окну. Солнце катилось к закату. На тщательно расчищенной стоянке перед конторой стояли только два автомобиля: его «японка» и уазик завфермой. Значит, Катя еще здесь.

Второй день Максим рассматривал из окна кабинета, как она, измотанная и уставшая, садилась в древнюю машину. «Интересно, почему Катя на ауди или на семерке сюда не ездит? — размышлял он. — В уазике сильно трясет, да и холодно в нем! Может, на бензине экономит или в мороз машина не заводится?» Максим недоуменно пожал плечами.

Пока Катя находилась во дворах, он работал в цехе или у матери в кабинете. Скотные дворы посещал до Катиного приезда рано утром или после того, как уазик вечером скрывался за поворотом, увозя ее домой в Порецкое. Максим всячески избегал встречи. Столкнуться с Катей лицом к лицу было выше его сил!