Братья Берджесс - Элизабет Страут

– Да сядь ты уже, Рода. Съест он твои кешью и спасибо скажет.

Мюррей устроился в большом кресле, аккуратно прислонив к нему трость, и протянул руку с бокалом вина в сторону Боба. Рода рухнула на диван.

– Вы уже знакомы с парой в конце коридора? У одного из их сыновей этот… как его… – Она щелкнула пальцами. – В общем, какая-то болезнь, которая мешает позвоночнику расти. Мамочка просто святая, и муж у нее чудесный. Как говорите, Берджесс? А вы часом не родственник Джиму Берджессу? Да неужели?! Боже мой, какой был процесс! Конечно, этот мерзавец был виновен, но с каким же удовольствием мы наблюдали за судом!

Вернувшись к себе, Боб позвонил Джиму.

– Я знаю, что ты переехал, – заметил Джим.

– Знаешь?!

– Ну конечно. Шел как-то мимо твоего дома, смотрю – занавески на окнах, да и вообще вид такой, будто там люди живут. Я сразу понял, что ты оттуда свалил, и поручил одному сыщику из нашей конторы узнать, куда ты делся. И почему у тебя до сих пор засекреченный номер? Всякий раз, когда ты звонил мне в офис по городскому телефону, на определителе высвечивалось «Номер скрыт», и всем сразу становилось понятно, что это ты. Зачем ты вообще его завел?

Затем, чтобы не быть Берджессом. Когда шел процесс над Уолли Пэкером, Пэм доводили до белого каления люди, звонившие им домой с вопросом, а не родня ли они Джиму Берджессу.

– Мне так удобно, – ответил Боб.

– Хелен на тебя обижается. Ты не звонишь. Переехал и даже не сообщил. Придется тебе изобразить, что у тебя любовная драма, я выдал ей эту версию.

– Почему ты не сказал ей правду?

Пауза.

– Какую правду? Я не знаю, из-за чего ты по правде переехал, тупица.

– Потому что ты меня расстроил. Этого ты ей не сказал?

– Пока нет. – Джим шумно вздохнул в трубку. – Господи… А со Сьюзан ты не говорил? Похоже, ей сейчас очень одиноко.

– Конечно, ей одиноко. Я собираюсь позвать ее сюда.

– Да? Сьюзан в жизни не была в Нью-Йорке. Ну что ж, надеюсь, вам будет весело. Мы едем в Аризону к Ларри.

– В таком случае я подожду, пока вы вернетесь, – отрезал Боб и нажал на отбой.

Внезапную щемящую радость от того, что брат разыскал его, погасил пренебрежительный тон Джима. Боб опустился на диван и стал смотреть в окно на реку. По ней скользили маленькие парусные лодочки, а за ними шел большой корабль. Боб не смог бы вспомнить ни одного момента в своей жизни без сиятельного присутствия Джима в самом ее центре.

Проходя мимо комнаты Сьюзан, миссис Дринкуотер задержалась в дверях. Сьюзан стояла, подперев руками бока.

– Заходите, – сказала она. – Я что-то ничего не соображаю…

Миссис Дринкуотер присела на кровать.

– Раньше в Нью-Йорке все одевались в черное. Уж не знаю, как сейчас.

– В черное?

– Ну да, раньше. Я уж сто лет не работаю в «Пексе». А в те дни бывало, что какая-нибудь женщина спросит черное платье, и, конечно, я тут же предполагаю, что у нее похороны, и стараюсь обходиться с ней со всем возможным тактом, но потом выясняется, что она просто собралась в Нью-Йорк.

Сьюзан взяла с тумбочки фотографию без рамки и протянула ее старушке.

– Вы поглядите. Он поправился. За какие-то два месяца.

– Надо же… – проговорила миссис Дринкуотер.

Она не сразу поняла, что перед ней Зак. Парень стоял на кухне и чуть ли не улыбался в камеру. Волосы у него обросли и падали на лоб.

– Он выглядит… – Миссис Дринкуотер осеклась.

– Нормальным? – Сьюзан уселась с другой стороны кровати, забрала фотографию и стала рассматривать. – Вот-вот, мне пришла в голову та же мысль, – продолжала она. – Я подумала, обалдеть, мой сын выглядит нормальным. Сегодня вот по почте пришло.

– Он выглядит очень хорошо, – признала миссис Дринкуотер. – Так значит, он доволен?

Сьюзан положила фотографию на тумбочку.

– Похоже на то. С ними там живет новая женщина его отца. Она медсестра и, вероятно, хорошо готовит, не знаю… Заку она нравится. У нее есть дети, примерно ему ровесники. Видимо, живут по соседству, Зак с ними много общается. – Сьюзан посмотрела в потолок. – Это хорошо. – Она сжала пальцами нос, моргнула, оглядела комнату, сложив руки на коленях. – А я и не знала, что вы работали в «Пекс».

– Двадцать лет. Мне там очень нравилось.

– Надо бы мне пойти накормить собаку, – сказала Сьюзан, продолжая сидеть на кровати.

Миссис Дринкуотер встала.

– Я покормлю. А нам с вами сделаю омлет на ужин, что вы об этом думаете?

– Я думаю, это будет очень хорошо. – Сьюзан поежилась и вздохнула.

– Вот и славно, милочка. Найдите черный свитерок под горло, черные брюки и не ломайте голову.

Сьюзан еще раз посмотрела на снимок. Кухня, в которой стоял Зак, напоминала операционную – безукоризненно чистая, кругом нержавеющая сталь. Ее сын (ее сын!) смотрел прямо в камеру, прямо в глаза Сьюзан, и взгляд у него был открытый и, пожалуй, не робкий, но извиняющийся. На его лице, прежде таком угловатом, появились щеки, и оно стало красивым – большие темные глаза, четкая линия подбородка. Странным образом Зак теперь почти напоминал молодого Джима, и Сьюзан все смотрела и смотрела. Прилив радости, который она ощутила, увидев эту фотографию, прошел и уступил место невыносимому чувству потери. На Сьюзан нахлынули воспоминания о том, какой она была матерью и женой.

Память щедро раскрывала перед ней сцены из прошлого – и вдруг отворачивалась, отбирая у этих сцен начало и конец, весь контекст, в котором они происходили. Но в обрывочных воспоминаниях о том, как она кричала на Стива и Зака, Сьюзан со жгучим стыдом узнавала в себе собственную мать. Теперь она понимала то, чего не понимала раньше: мать позволяла себе приступы ярости и тем самым внушила Сьюзан, что они допустимы; Сьюзан обращалась с членами своей семьи так же, как обращалась с ней мать. До самой своей смерти мать не попросила у нее прощения, и Сьюзан, нагрубив Заку, никогда не извинялась.

Теперь слишком поздно. Никто не хочет думать о том, что может стать слишком поздно, а ведь этот момент настает, всегда.

В Аризоне Хелен с Джимом остановились в отеле у подножия гор Санта-Каталина. Из окон номера открывался вид на бассейн и высоченный кактус сагуаро, у которого один отросток торчал вверх, а другой вниз. На второй день пребывания там Хелен сказала Джиму:

– Знаю, ты не хотел, чтобы Ларри ехал сюда учиться, зато теперь у нас есть возможность погостить в таком красивом месте.

– Это ты не хотела, не я, – ответил Джим, глядя на экран телефона.

– Просто это так далеко.