Бытие и сознание - Сергей Рубинштейн

В теоретическом познании синтез выступает в виде «построения» новых, все более сложных объектов (геометрических фигур, чисел и т. д.), т. е. введения их в поле рассмотрения на основе закономерных соотношений их с исходными объектами (в геометрическом рассуждении с линиями, углами и т. п.) и включения, таким образом, этих последних во все новые связи.

Научное мышление совершается в абстрактных понятиях. В связи с этим существенно важно хотя бы в самых общих чертах раскрыть природу не только анализа и синтеза, но и абстракции и обобщения.

На двух крайних полюсах познавательной деятельности абстракция выступает в двух отчетливо различимых формах. Первая, элементарная форма абстракции необходимо имеется уже в каждом акте чувственного познания и заключается в отвлечении от одних свойств чувственно воспринимаемого предмета при выступании других. В основе такой элементарной абстракции лежит то, что некоторые свойства воспринимаемого оказываются «сильными» раздражителями, в силу этого они выступают на передний план. Вызывая сильный процесс возбуждения, эти раздражители по нейродинамическому закону индукции тормозят дифференциацию других свойств предмета, являющихся более слабыми раздражителями. В основе такой формы абстракции лежит, следовательно, торможение дифференцировки свойств, т. е. определенной формы анализа. Сильными при этом являются свойства биологически наиболее значимые, т. е. связанные с природными потребностями; специально для человека такими являются также свойства, связанные с потребностями общественной практики.

Эта элементарная форма чувственной абстракции остается в пределах чувственного, не приводит к обнаружению никаких новых, чувственно не данных свойств предметов; ее положительная познавательная функция заключается в моделировании чувственно познаваемого в соответствии с потребностями практического действия. Момент абстракции есть уже в каждом рефлекторном акте, поскольку он отвечает на определенный – сигнальный – раздражитель относительно независимо от других, одновременно действующих. И здесь уже выступает та существенная черта абстракции, что она не только от чего-то отвлекается, но и что-то выделяет. При данной форме абстракции выделяется сигнальный раздражитель путем отвлечения от несигнальных; сигнальный же раздражитель выделяется, дифференцируется через соотнесение его с подкрепляемым ответным действием; его дифференцировка – это анализ, осуществляемый через синтез, через соотнесенность с подкрепляющим эффектом действия. Сигнальность и сила раздражителя – это непосредственное чувственно-практическое выражение его существенности для потребностей жизни, для практического действия.

Абстракция в действительности всегда есть отвлечение существенных свойств предмета или явления от несущественных; абстракция всегда имеет двойной аспект – позитивный и негативный: абстрагировать – это значит не только отвлечься отчего-то, но и отвлечь что-то от чего-то другого, а значит, и отвлечься от одних сторон явления, и извлечь, выделить другие. Охарактеризовать абстракцию вообще как отвлечение от каких-то обстоятельств или сторон явления, не определив, какие стороны явления и от каких отвлекаются, – значит упустить самое существенное. Дать подлинное определение абстракции – значит указать, что от чего абстрагируется. На самом деле решающим является то, что научная абстракция – это отвлечение от привходящего, несущественного, маскирующего природу или «сущность» изучаемого явления и извлечение, выявление, выделение этой последней: абстракция – это отвлечение существенного от несущественного, поэтому она неотделима от анализа (в свою очередь неотрывного от синтеза). При этом научная абстракция, характеризующая отвлеченное научное мышление, – это не акт субъективного произвола. Научная абстракция объективно обусловлена.

Такова, например, абстракция от температуры тела, закономерно практикуемая научным мышлением при изучении изменений давления газа, вообще так называемых изотермических явлений, т. е. явлений, изменение которых как таковых обыкновенно не зависит от температуры. Примененная к исследованию этих явлений, абстракция от температуры приводит к открытию закономерности давления и объема газа (закон Бойля – Мариотта), которая не выступает, пока мысль не абстрагируется от привходящих обстоятельств. Но абстракция от температуры не применяется в науке при изучении, например, звуковых волн и вообще так называемых адиабатических явлений, которые объективно связаны с температурными изменениями. Абстракция в научном мышлении направлена на раскрытие собственных, внутренних, существенных свойств явлений в закономерных зависимостях, в соответствии с которыми она совершается.

В этих положениях заключена основа теории абстракции, отправная точка для решения связанных с нею проблем.

На этой основе можно внести ясность и в теорию научного обобщения.

Обобщение, как и абстракция, на двух крайних полюсах выступает в отчетливо различимых формах – в виде генерализации и собственно обобщения – понятийного, необходимо связанного со словом как условием и формой своего существования. Генерализация (первосигнальная) – это обобщение, осуществляющееся физиологически посредством иррадиации возбуждения; это обобщение, которое совершается по сильному признаку (т. е. по признаку или свойству, являющемуся сильным раздражителем), или по нескольким таким признакам, или, наконец, по отношению между ними.

Отличительная особенность первосигнальной генерализации по отношению к понятийному обобщению отчетливо выступает в ранних детских обобщениях, выражающихся в переносе слова на разные предметы. Здесь генерализация (первосигнальная) и обобщение (понятийное, второсигнальное) непосредственно сталкиваются между собой, поскольку речь идет об оперировании словом, а самое оперирование им – перенос его с одного предмета на другой совершается сначала по законам генерализации, а не словесно-понятийного обобщения – не по понятийно существенному, а по «сильному» признаку. В результате получаются те своеобразные обобщения, многочисленные примеры которых зафиксированы в различных дневниковых записях. При овладении словом сначала вместо объективно существенного в качестве определяющего выступает наиболее сильный признак и лишь затем сильным становится объективно существенный признак.

В пределах собственно обобщения тоже различаются две разные формы: элементарное эмпирическое обобщение и обобщение, до которого возвышается теоретическое мышление в результате раскрытия закономерных, необходимых связей явлений.

Согласно эмпирической теории обобщения, которая знает только одну элементарную его форму, обобщение совершается путем сравнения различных предметов или явлений, отбрасывания признаков, отличающих их друг от друга, и выделения тех, в которых они сходятся. Одно из возражений, которое обычно выдвигают против этой теории, заключается в том, что она оставляет нерешенным основной вопрос: по каким линиям, признакам должно идти это сравнение и какие предметы должны быть в него вовлечены. В связи с этим в этой эмпирической теории обобщения усматривали наличие порочного круга: класс тех предметов, сравнение которых должно определить общие им свойства, сам может быть определен лишь посредством этих свойств; таким образом, процесс обобщения посредством сравнения предполагает знание тех общих свойств, которые должны быть определены в его результате. Такой круг преодолевается жизнью, практикой. Элементарные формы обобщения совершаются независимо от теоретического анализа. Элементарное обобщение первоначально совершается по сильным признакам. Сильные свойства – это свойства жизненно, практически существенные. Они непосредственно, чувственно выступают на передний план в восприятии и регулируют направление чувственного эмпирического обобщения. Таким образом, практика разрывает порочный круг, который выступает в теории эмпирического обобщения, когда оно, как и вообще познание, рассматривается в отрыве от жизни, от практики. На самом деле эмпирическое обобщение реально существует; в признании его нет никакого порочного круга.