Остаться до рассвета - Арина Предгорная

— У меня дети погибли.

Каждое слово — как горящий уголёк в горле. Не говорить хотелось, а просто обнять бы жену и побыть так в блаженном молчании, слушая ровный стук её сердца.

— Дети?..

— Ученики, — поправился Бьорд. — В Школе.

Виррис подалась вперёд, вцепилась пальцами в подлокотники кресла.

— Как…погибли?

Он прикрыл глаза, снял с пальца перстень, зажал в кулаке. Этот вопрос задавали со вчерашнего дня. Сам Бьорд — школьной целительнице и белой до прозрачной зелени Каннелии. Потом ему. Дознаватель, родители, прибывшие в Леавор…

— Задохнулись при пожаре, — не открывая глаз, медленно стал рассказывать он. — Кто-то запер двоих первокурсников в подсобке под лестницей. То есть уборщица и заперла, не зная, что внутри дети. А кто-то подсобку поджёг. Там хранится всякий инвентарь… Потушили быстро, но недостаточно. Ничего не удалось сделать.

Ну да, для её мужа все учащиеся в стенах его Школы — дети и есть.

— Кто они? — почти шёпотом спросила Виррис.

— Девушка из хорошей семьи, из столицы. Мы в добрых отношениях с её отцом…были, он и предложил дочери учиться у меня. — Зоратт провёл ладонью по лицу. — Мальчик наш, местный, сын торговца, довольно обеспеченные люди. У обоих средний уровень дара, с запирающим заклинанием никто из них справиться не сумел.

— Но как же..? Поджог? Не самовозгорание, а кто-то специально?! Кто? Зачем??

Почувствовав движение, Зоратт приоткрыл веки: Виррис перебиралась с кресла на его диван, нерешительно, бочком присела рядом, помедлив, протянула руку и накрыла его стиснутые пальцы.

Гибель учащихся в стенах учебного учреждения, за которых её муж отвечал, — это…Он возглавлял Высшую Школу более двух десятков лет, но подобный случай произошёл впервые. И девочка — дочь знакомых. Может быть, кого-то из тех, кто присутствовал на приёме ректора Нигдана в Калларе.

И, если пострадает репутация мужа — тень ляжет и на неё.

— Подожгли, будущие огненные маги у нас учатся, а такое пламя не всякий может погасить. Хотели отвлечь преподавателя, чтобы незаметно пробраться в кабинет зельеварения, он в том крыле дальше по коридору. Профессор хранит некоторые вещества в отдельной комнатке внутри кабинета, уже выяснили, что целью было добраться до них. Пока добегут, пока потушат, пока то да сё…Так что да, специально, но никто не знал, что под лестницей находились люди.

Виррис отняла руку, и Бьорд открыл глаза, испытав острое чувство пустоты.

— Представляю, как вас сейчас… со всех сторон…

Узкая девичья ладонь погладила его по предплечью и он, помедлив, накрыл её руку своей. Давления действительно хватало отовсюду. Из министерства прислали своих людей, разбираться с вопиющим случаем. Матери рыдали, несколько родителей прибыли тем же вечером и забрали своих чад домой, с намерением в дальнейшем перевести их в другие учебные заведения. Попечительский совет стоял на ушах. Дознаватель, которому Бьорд препятствовать не мог, да и не собирался, мотал нервы и ему, и всему преподавательскому составу, и учащихся допрашивал…почти всех. Не нужно было говорить всего этого Виррис — по глазам видел, понимала, и столько сочувствия, и так мягко касается его плеча под гладким шёлком сорочки.

— Я попробую разобраться со всем этим. Но дети… Травмы — случались, школьному целителю во все года хватало заботы, но чтоб такое…

— Вас могут сместить с должности? — нахмурилась Виррис, и её рука замерла.

Бьорд неопределённо пожал плечами.

— Это моя Школа, Виррис, сместить — то вряд ли. Разве что закрыть…

— Этого нельзя допустить!

Девушка закусила губу, прикидывая, есть ли кто-то в её окружении, к кому можно обратиться, чтобы помочь…им. Да, именно так. Пострадает её муж — ударит и по ней. Но в данном случае, как бы ни относилась Вир к своему временному супругу — таких неприятностей и последствий ему не желала. А супруг, распахнув светлые до прозрачности глаза, взирал на неё со всё возрастающим изумлением. Это ведь добрый знак, то, насколько ей оказалось не всё равно? Он слегка сжал её ладонь, самую малость, чтобы не спугнуть.

— Не допустим, — тихо заверил он.

— Почему..? Почему они не звали на помощь, когда поняли, что не могут сами выбраться?! Как вообще они оказались под лестницей, вдвоём, наедине?

— Потому и оказались, что искали уединения. Вы же…сами были почти в том же возрасте. Разумеется, правилами Школы подобное не поощряется, но разве часто учащиеся следуют правилам? А не позвали на помощь… Тот мальчик на первом занятии поспорил с преподавателем, слово за слово — надерзил и получил наказание — временную немоту. Держится часа три-четыре.

— Какой ужас!.. Неужели это наказание до сих пор применяется!

— Иногда мы его используем, — тусклым голосом подтвердил Бьорд. — А девочка вступилась за друга. Итог — голоса лишились оба.

— Как глупо… — прошептала Виррис. — Бьорд, что-нибудь уже известно о том, кто это сделал?

У него дрогнуло лицо.

— Дознание ведётся вторые сутки. Кое-что выяснили.

И голос глухой, а сам смотрит в сторону, на пляшущее в камине пламя. Виррис поднялась, не замечая разочарованного вздоха мужа, приблизилась к камину, положила пару поленьев, пошевелила откатившиеся в сторону угольки. Бьорд ждал, что она вернётся обратно, на диванчик, пусть не вплотную, не под бок, но хотя бы вот так, на расстоянии пары ладоней. Накатила такая усталость, что готов отключиться прямо так.

Вир опустилась рядом, требовательно заглянула в глаза.

— Вы знаете тех, кто поджёг подсобку?

…Разбираться прислали дознавателя-некроманта, и то, что касалось несчастных задохнувшихся в дыму детей, он выяснил быстро и в подробностях. Уборщица, тоненько поскуливая, на заплетающихся ногах пришла к Зоратту сама. Очень аккуратная, честная, старательная женщина. Чистоту наводила на совесть, гоняла учащихся, следила за сохранностью сложенных в подсобные помещения вещей. Отлично накладывала запирающие заклинания. Сын-вдовец, маленький внук… Зоратт до крови прокусил губу, глядя, как её уводят. И дал себе зарок проследить за судьбой крошечного мальчика — женщина когда-то упоминала, что помогает не оправившемуся от горя сыну чем может, и деньгами тоже.

Остальное рассказал Фавьен, улучив несколько минут в этом безумном, полном суеты, десятков чужих взглядов дне. Фавьен умел проникать в разум и смотреть память. На кого смотреть, кого расспрашивать, выяснил быстро. Не деликатничая особо, но и не привлекая внимания, взламывал память, смотрел, слушал. Учащиеся испытывали небольшой дискомфорт, но многие списывали головокружение на следствие тревожной, нервной обстановки в стенах Школы. Такой метод добывания информации не посчитают законным — господин Эос не спрашивал согласия, не состоял на службе, его вообще считали лицом заинтересованным и пристрастным, как и директора заведения. Зоратта знали как принципиального человека в том, что касалось соблюдения закона. Но вряд ли ему поверят, что он не просил школьного менталиста поковыряться в головах вверенных ему детей. Эос пришёл уже с ответом, а правда была нужна им всем.