Записки начинающего феодала - Сергей Кусков

— Потому назначаю тебя, вольный Трифон, своим оруженосцем и денщиком. И дабы оправдать моё высокое доверие, приказываю тебе, начиная с сего дня, получить в оружейной замка хороший арбалет и запас болтов и тетивы к нему, и начать обучение искусству арбалетного боя. Вольдемар, кто у нас там оружейной замковой сейчас заведует?

— Сделаем! — кивнул сотник.

— Сотник Вольдемар, обязую дать на время пребывания в замке отроку Трифону наставника для обучения арбалетному бою, а также наставников боя ручного, с использованием кинжалов, стилетов и другого оружия, подходящего для умения самозащиты и защиты командира человеку, не знакомому с воинским искусством.

— Сделаем, — бесстрастно повторил кивок Вольдемар. — Я сам буду обучать его бою, если будет время.

А вот это серьёзная заявка. Ибо обучать мой последний рубеж обороны будет один из лучших наёмных убийц королевства. Мне не нужен благородный бой, мне нужно выжить любой ценой, пусть даже я или мои люди будут наносить коварные и подлые удары. Повезло Лунтику с приземлением — у этой Ивы У Пруда отличные, первоклассные кадры!

— Прокопий, пока ты исполняешь обязанности начальника замка — выдели покои отроку среди свободных и мастеровых. Нечего моему денщику на конюшне спать.

Кивок от министра тяжёлой промышленности.

— Иди. Потом пообщаемся, всё-всё расскажешь, махнул я рукой, и плачущий Трифон, эта растроганная донельзя гора мышц, развернулась и побрела в сторону выхода.

* * *

— Воины! Орлы! — теперь я обратился персонально к членам гвардейской сотни, хотя были тут и другие воины. Просто, как уже говорил, пехота воинами не считалась, максимум — стражниками. Стражники охраняют объекты недвижимости — замки, фронтиры, башни, города. Или движимость — преступников на каторге. Но в бой далеко от объекта охраны их не посылают. У меня стало больше стражи за счёт каторжан, их охраны, но они считались хоть и комбатантами, но не полноценными. — Орлы! Вы все собрались здесь, чтобы узнать о судьбе вашего товарища.

Мерный гул среди названного сословия.

— Вводите обвиняемого!

Что Марко рядом — просто догадался. Ради него весь сегодняшний цирк с конями и судом, если его нет в Большой Пиршественной — значит рядом где-то прячут. А чтобы потом далеко не бегать, а сразу ввести, как иначе?

Отрока ввели. Физиономия мятая, но то скорее фингалы от Тришки остались (я детинушку про себя уже по-нашему, по-русски обозвал). Мои к нему вряд ли после прямого приказа Вольдемара прикладывались. Глаза злые, на физиономии напоказ эмоция презрения и отторжения, «клал я на вас всех, а тебя, графёныш, презираю». Но чувствовался его страх — он капец как боялся! Я держал в своих руках его жизнь, его карьеру. Ибо кому нужен такой наёмник, который бросается на нанимателя?

В зале после ввода подозрева… То есть обвиняемого — какой он подозреваемый, все точно знают, что он совершил преступление. В общем, после волны ропота и шёпота, в зале воцарилась тишина.

— Эстебан, огласи состав преступления. — Суд так суд, всё должно быть чётко по букве, и с формулировками.

Монах от юстиции прокашлялся и сделал шаг вперёд.

— Ваше сиятельство, сей отрок вчера напал на своего нанимателя, сеньора Рикардо, графа Пуэбло. Нанёс ему телесные повреждения, так как граф нападения не ожидал и был расслаблен.

Последнее уточнение — важное, для плебса. Тренированный аристократ позволил извалять себя в грязи, получил по морде? Должен быть веский обоснуй, иначе можно уважение потерять.

— Сильно тяжкие повреждения? Ну, нанёс? — стараясь держать морду серьёзной, прикалывался я.

— Не особо, — судя по недрогнувшему лицу, Эстебан игру принял. — Сеньора графа смог отбить его денщик, вольный Трифон…

По толпе зрителей пробежали смешки, переросшие в несильный, но гогот. Причинно-следственная связь? Тут логику знали, она со времён Эллады осталась, но почему бы валенками не прикинуться на время?

— Защитил — это хорошо, — показно кивнул я. — А где же была гвардейская стража, телохранители графа?

— Виноват! — сделал шаг вперёд Вольдемар. Склонил голову. — Проморгал. Допустил.

— Поясни?

— Как сотник и бывший десятник личной стражи, не придал должного значения охране сиятельного графа на территории собственного замка. Косность мышления — считал, что тут, дома, ничего не угрожает. Готов понести заслуженное наказание за проступок, и, сделав выводы, предпринять меры, дабы не допустить такого в будущем.

— Понимаю. Решение по тебе, сотник Вольдемар, вынесу позже. Консул Вермунд?

— Да, Рикардо, — тяжело вздохнув, сделал шаг бывший сотник. — Моя вина. Тебя — не предупредил. Отрока — не прощупал, не окоротил. Не понял, что серьёзно всё. Что для него это настолько важно. А сотня-то моя! И недели нет, как сотнику Вольдемару её передал! Что он за неделю сделать-то мог? Прошу наказать за проступок и поставить мою вину в оправдание отроку Марко. Моя недоработка с личным составом.

— По тебе тоже позже решу, — кивнул я. — Давайте-ка спросим о мотивах у подсудимого? Отрок Марко, зачем ты напал на своего нанимателя, графа Пуэбло?

— Да пошёл ты! — буркнул воин. Два отрока слева и справа сжали его плечами — на всякий.

— Это не ответ. Скажи всем, пусть все знают. Это суд, и твои мотивы должны всем быть понятны.

Тишина.

— Есть в зале кто-то, кто готов защищать интересы отрока и говорить за него? Кому не будет это делать зазорно или противно?

— А давай я! — Неожиданно вперёд снова вышел Вольдемар. — Сотник Вольдемар, командир сего юноши, несу за него ответственность.

Хм-м-м… Он сейчас как непосредственный начальник своего покрывает, или хочет держать на контроле, чтобы «разрулить» без случайностей?

— А давай, сотник Вольдемар. Суть претензий обвиняемого?

— Граф спал с его женой Эстер. И предлагал это делать на виду у всего замка, будто она его личная служанка для развлечений.

По толпе прошёлся небольшой ропот и смешки. Служанки для развлечений — это святое, к ним вполне определённое, и ни грамма не негативное отношение. Этот мир не научился лицемерить в таких вопросах. Всё чётко, практично, до эпохи земного пуританства с какими бы то ни было осуждениями процесса совокупления между мужчиной и женщиной и «продвинутыми» нормами морали ещё далеко. А вот благородная сеньора — это другое. И тут уже, кстати, есть элемент осуждения — если она замужем. Замужем ли служанка — пофиг, она — вещь. А даже если вольняшка наёмная — всё равно пофиг, переживёт. А тут представители одного сословия, другие расклады. И перепутав благородную со служанкой, я сеньору сильно опустил в глазах местного населения между прочим. Мне-то на неё плевать, но ситуацию пояснить нужно.

В голосе Вольдемара было осуждение. Глаза его стреляли молниями: «Что ж ты творишь, сукин то сын?» Но я видел, он играл. Немного неумело, но пытался что-то выкрутить, чтобы и волки целы, и овцы сыты. Я на это лишь тяжело вздохнул: