Князь моих запретных снов - Оливия Штерн

- Он заблуждался, - прошептала я, замирая, - невозможно уничтожить духа, который был от начала времен. Кто мы такие?

- Мы – люди, Ильсара. Нет существа выше, чем человек в мире людей. И, если поразмыслить хорошенько, именно духи подчиняются нам, а не мы – им. Вот смотри, те, кто получил частицу духа огня – могут управлять огнем. Управляя при этом духом. Понимаешь? Нет в принципе ничего невозможного. Невозможное появляется только в силу глупых обстоятельств.

Я замотала головой. То, что он мне говорил… звучало как бред.

- Я продолжу, если ты не против, - он мягко привлек меня к себе, и снова легонько коснулся губами волос, вдохнул глубоко, словно стараясь запомнить, как я пахну.

- Так вот, Ильсара. Юноша этот нес в себе очень много от Духа Пробуждения, так же, как и ты сейчас. Он сделал все необходимые расчеты, и пришел к выводу, что есть возможность победить Духа Сонной Немочи, только если выманить его в наш план бытия, понимаешь? Выманить Урм-аша в мир живых. Тут стоял и другой вопрос: как можно в мир телесный выманить то, что тела не имеет? Так вот, моя дорогая куколка, к тому времени Дух Сонной Немочи тело имел. Вполне себе отличное, мужское тело. Видишь ли, этот дух чрезвычайно жаден и алчен, а еще иногда он может влюбиться. Только любовь у него будет весьма эгоистичная. У него любовь – это не более, чем жажда обладания. Однажды Урм-аш настолько впечатлился одним сноходцем, что пожелал взять его тело… И он сделал это, за несколько тысячелетий до того, как родился тот самый тщеславный юноша, который захотел победить великого духа.

- У духа было тело?

- Я видел его в этом теле, - Винсент горько улыбнулся, - он был прекрасен, настолько прекрасен, насколько вообще может быть человек. У него были светлые волосы и глаза с дивным фиалковым оттенком. Такие лица ваяли древние скульпторы и писали художники. В общем, он был совершенен. Теперь уже неизвестно, как именно Урм-аш заполучил тело этого мужчины, но… Одно известно доподлинно: к тому моменту, как наш амбициозный знакомец собрался освободить мир от Сонной Немочи, у духа было человеческое тело – как сейчас, милая.

- У него сейчас женское тело, - я ощутила озноб. Уже понимала, чем завершится рассказ Винсента, и от этого в животе словно свернулся скользкий гадкий моллюск.

- Я решил, что у меня получится выманить Урм-аша в наш мир, - сказал Винсент помертвевшим голосом, - я рассказал о своих планах Флавии. Она ведь была единственным человеком, кому я мог доверить абсолютно все. Не было никого ближе, чем сестра. Родители умерли рано, мы росли вдвоем… В общем, я поделился своими планами с Флавией, и она решила мне помочь. К тому времени мы оба были сноходцами, а Флавия, к тому же, уже не была невинной девушкой. У нее были мужчины. И она сказала, что возьмет на себя задачу выманить Урм-аша, жадного до красивых тел. А я буду должен его убить, отдав свою частицу духа Пробуждения. Если бы они соприкоснулись, то попросту бы друг друга уничтожили. Не стало бы сонной Немочи, но и Энне-аш бы тоже исчез. Ну вот…

Он умолк, слепо глядя в небо, а у меня сердце рвалось на части. Я принялась пальцами разглаживать морщины на лице Винсента – меж бровей, в углах губ, которыми он меня так сладко целовал.

- И все пошло не так, как я планировал, - едва слышно шепнул он, - понимаешь, Ильсара, Флавия собиралась соблазнить алчного духа и выманить его. А в итоге он соблазнил ее, она ведь была по сути молодой и довольно наивной девочкой. Он предложил ей власть и бессмертие, вот так, легко, по щелчку пальцев.

И обманул. Пригласил в Долину Сна и оставил у себя как игрушку. Я тогда пошел за ней, но Урм-аш меня ждал, поскольку Флавия ему все выболтала о наших планах. И в итоге… Знаешь, Ильса, сейчас мне так же больно, как тогда, а ведь это было так давно. Мы стояли перед Духом в его царстве и были совершенно бессильны. Он тогда задал мне вопрос. Мне, Ильса, не ей. Он спросил: чью жизнь я должен оставить - твою или ее? И я, как самый последний трус, попросил оставить жизнь мне. Я пожертвовал сестрой только ради того, чтобы остаться жить самому. Тогда Урм-аш покинул тело того несчастного, оно сразу же обратилось в прах, и вошел в тело моей сестры. Она знала, что с ней происходит, кричала, умоляла, проклинала… Потому что, оказывается, Урм-аш задал тот же вопрос ей, и она выбрала в жертвы себя. То есть она любила меня так, что выкупила мне жизнь за счет своей собственной.

Он повернулся и впился в меня взглядом.

- Ну, что теперь скажешь, Ильсара?

Я покачала головой. Слов… их не было, совсем. Но даже зная, как Винсент пожертвовал сестрой, чтобы спасти себя, я по-прежнему не видела в нем чудовище.

- Молчишь, - он усмехнулся, - теперь ты знаешь, что я – трус и предатель. Я должен был просить отпустить Флавию, да… но в тот миг мне очень хотелось жить. Я не хотел умирать, хотя это и не оправдание. В общем… после этого, как ты понимаешь, я уже не мог ее бросить там одну. И я остался. Потом, со временем, я стал замечать, что, похоже, дух постепенно сливается с душой Флавии. Я выторговал у нее право на некоторые жизни в Долине Сна и таким образом все-таки принес пользу людям. Теперь некоторые из тех, кого угораздило попасть в Долину, еще могут вернуться, Флавия соблюдает наш с ней договор.

Он снова умолк, глядя на звездное небо, упрямо сжимая губы. Я знала, что именно сейчас у него перед глазами проносятся картины прошлого, и… все еще не знала, что сказать.

А потом все же спросила:

- Сколько лет ты провел в Долине?

Винсент, не глядя на меня, пожал плечами.

- Наверное, триста. Или чуть меньше. Я не считал, милая.

- А сколько жизней ты спас от духа Сонной Немочи, сидя там?

- Их я тоже не считал, - он с силой провел пальцами по волосам, отбрасывая их назад, - какая разница? Видишь ли, мне там самое место… А вот теперь я не знаю, как быть, потому что, если ты меня все-таки ждешь… или больше не ждешь?

Он по-прежнему не смотрел на меня, куда-то вбок. А мне… Великие Все! Как мне было больно видеть его таким. И в то же время писклявый голосок твердил: он предал один раз, точно так же предаст и тебя.

Но ведь… не предал? Он меня спасал не единожды, и уже расплатился за это. То, где я видела его в крови, это не было сном. Можно ли было верить Винсенту? Стал ли он другим за годы, проведенные в Долине? Возможно, он давно уже искупил свою вину?

- Все еще жду, - одними губами произнесла я, - я тебя уже полюбила. Слова ничего не изменят.

Он дернулся так, словно я его ударила. Затем обессиленно откинулся на черепицу и закрыл глаза.

- Это слишком щедрый подарок для меня, Ильса. Но не нужно делать его из жалости, это еще хуже.

Я покачала головой.

- Не жалость, Винсент. Вернее, мне тебя жаль, но это… не то. Наверное, все ошибаются хоть раз в жизни. И пугаются тоже все…

- Мне снова придется выбирать, - тускло произнес он, - или мы больше никогда не встретимся, или… мне придется еще раз предать свою сестру и убить ее теперь уже по-настоящему.