Серебряная Снежинка - Андрэ Нортон

— Я не сделала ничего, — возразила Серебряная Снежинка, — кроме, надеюсь, того, что должна была сделать.

Он посмотрел на нее, откровенно восхищаясь тем, как тонкий шелк обволакивает ее тело. Она задрожала, попыталась взять себя в руки, но не смогла. Если бы было тяжелое верхнее платье, чтобы можно было его накинуть на себя, она бы это сделала даже в такую жару.

— Ты вся покорность и повиновение, — выпалил шан-ю, — и судя по твоему виду, легкий ветерок может поднять тебя и унести на небо, которое, конечно, порождает таких, как ты. Но я видел, как ты противостояла императору, спасала женщину и охотилась на белого тигра. Ты не кажешься сильной; ты лук; ты повинуешься; сгибаешься.., но ты никому не покоряешься. И ты призвала меня к себе.

— Народ, — ответила Серебряная Снежинка. — Народу, который стал теперь моим, нужен сильный правитель.

— И сейчас ты призвала меня своей музыкой, словно заклинанием. Но ты не станешь говорить со мной перед телом моего отца, перед моими людьми. Госпожа, была ли, могла ли быть другая причина, по которой ты меня вызвала? — Он говорил осторожно, медленно, словно надеялся, что она ответит «да». Руки его сжались, потом расслабились; он вспомнил, что держит хрупкие руки девушки.

Серебряная Снежинка знала, что сейчас подходящее время для речей о весеннем желании; над такими вещами вздыхали и смеялись наложницы в Шаньане. Но эти речи принадлежат словно исчезнувшему давным-давно миру; она так же неспособна произнести их, как укротить дикую лошадь. Молча она повернулась и направилась к сундуку, в который несколько месяцев назад спрятала сумку для ароматов, сшитую из шелка и меха и украшенную жемчужинами. Потом вернулась к Вугтурою, протягивая ему сумку на ладони.

Он схватил ее вместе с рукой и сжал своими мозолистыми пальцами.

— Помню, я видел такие в Шаньане, — сказал он. Она опустила глаза и ждала.

— Басич, — неожиданно сказал Вугтурой, и Серебряная Снежинка подумала, что это упоминание совсем неуместно. — Он оставил сестру без защитника, своих и ее детей без кормильца. Я возьму Соболь в свою юрту как младшую жену.

И Серебряная Снежинка решила, что его слова не только неуместны, но и совершенно нежелательны.

Должно быть, она состроила гримасу, потому что Вугтурой рассмеялся.

— Но если Соболь хочет от меня сына, ей придется подождать. Ибо никого я не поставлю прежде своей королевы, которая всегда будет моей старшей женой и матерью старшего сына. Ты меня понимаешь, госпожа?

Она кивнула, дрожа, как от холода, хотя в то же время чувствовала себя удивительно тепло и приятно. Жадный взгляд Вугтуроя больше не пугал ее. Хотя в нем было знание, которого ей недостает, она знала, что это ненадолго.

— Тогда скажи это! — приказал он.

Почему он просто не обнимет ее, и их разговор будет окончен? — подумала Серебряная Снежинка. Ответ не так прост: хотя закон дает ему право взять ее, он предпочел отнестись к ней с уважением, подождать, пока она не отдастся сама. Но она чувствовала, что долго ждать он не хочет. Но как трудно, как трудно самой отдаться!

Долго смотрела она на Вугтуроя. Конечно, он не ханец, но и не простой шунг-ню: он вообще особенный. Эта мысль подсказала Серебряной Снежинке путь к сдаче.

Она улыбнулась.

— Мне кажется, — спокойно, обдумывая каждое слово, заговорила она, — мы всегда хорошо понимали друг друга.

Вугтурой сделал шаг вперед, приподнял ее голову за подбородок и посмотрел в лицо. Он гораздо больше, чем она, горюет и устал, неожиданно поняла девушка. Она может дать ему утешение, которое он явно ищет, может успокоить или — или может продолжать игру в скромность, как женщины Шаньаня, — она, которая заставляла себя быть храброй, напоминая себе, что она королева шунг-ню.

Она улыбнулась и увидела, как его горе и смятение сменяются возбуждением. На этот раз смелее встретилась с ним взглядом. Теперь во всем, что с ним связано, она отказывается от скромно опущенного взгляда. Радость охватила ее, и она задрожала, как дрожит под весенним ветром степная трава.

— Шан-ю Куджанга был мне скорее отцом, чем мужем, — сказала она своему новому повелителю. — Мне его будет не хватать. Но мужа у меня не было и сына тоже. Но теперь…

— Теперь у тебя будет и муж, и сын, — пообещал Вугтурой и прижал ее к себе. Руки у него сильные, но она знала, что, если ей будет угодно, он ее отпустит. Может, на время; но не навсегда. Но она не хочет освобождаться от его рук, это не руки чужака и незнакомца. Вугтурой стал ее первым защитником, первым из шунг-ню, который предпочел ее другим принцессам и каравану шелков и драгоценностей. Он стал ее первым другом и защищал всю долгую дорогу на запад.

И это для него она вышила сумку. Осмелев, Серебряная Снежинка подняла голову. Вугтурой снова смотрел на нее, как в ту ночь, когда она выбежала из палатки в одной ночной рубашке, распустив волосы. Ей стало жарко в шелках, однако их прикосновение казалось тайной лаской. И по блеску в глазах Вугтуроя она поняла, что это их общая тайна. Она прижалась к человеку, который сделал ее своей женой, вслушалась в биение его сердца, так не похожее на удары барабана Острого Языка, не угрожающее, но обещающее силу и верность на все будущее.., которое они разделят вместе.

Окруженная своими женщинами и охраной, королева, которая принесла мир шунг-ню, сидела у пустого кресла шан-ю и ждала его возвращения. Можно сказать об этом и так, заметила самой себе Серебряная Снежинка. Но она предпочла бы сформулировать по-другому. Изгнанная из дома, она нашла себе новый дом; и теперь сидит среди мужчин и женщин, которые стали ее друзьями. Сидит и ждет возвращения своего мужа Вугтуроя.

Лето прошло слишком быстро, как янтарные бусы на шелковой нити; она жалела, что не могла сохранить летние дни, как янтарь сохраняет семена и насекомых в воздушном пузырьке. Но степи уже покраснели в преддверии осени. Лето, первое лето ее замужества, казалось незабываемым и памятным, как деяния древнего императора в рассказах отца. Раньше Серебряная Снежинка чувствовала себя родственной северным снегам, в честь которых получила имя: молчаливая, тихая, скромная, готовая ждать и повиноваться. Но прежде всего холодная, такая холодная, что никакие меха и вина в мире не могли разжечь в ней огонь.

Она думала теперь, что была прекрасной статуей, ничем больше, пока Вугтурой не положил на нее руку. Его прикосновение, его улыбка победили ее холодность, ее манерную стыдливость. То оживленное, веселое существо, которое ждет возвращения мужа и которое только сегодня она видела в зеркале Ивы, совсем не похоже на зимний снег, вопреки своему имени.

Серебряная Снежинка улыбнулась своей служанке Иве, которая сидела рядом с Соболем, полной и вспотевшей в роскошных одеяниях, приличествующих младшей жене шан-ю. Обе женщины кивнули и о чем-то зашептались, и Ива подошла с веером. Они стали подругами, эти две женщины, объединенные вначале горем, а теперь своей службой ей. Они помогают ей вынашивать под сердцем ребенка, который сможет объединить два народа.