Проданная замуж - Хамфри Прайс

— Письмо для Самим Актар. Распишитесь здесь, пожалуйста, — сказал почтальон.

Я поставила подпись и заперла дверь, разглядывая конверт. Письмо для меня? Что это может быть? Я, определенно, не ждала посланий, мне никто никогда ничего не присылал.

Разорвав конверт, я обнаружила свой паспорт и письмо из посольства Пакистана, в котором сообщалось, что они возвращают паспорт, проставив в нем въездную визу в Пакистан.

Матери и Манцу мало было без моего ведома переправить сюда этого человека — похоже, теперь они собирались отправить меня за ним в Пакистан. От ярости мне хотелось разнести квартиру в щепки, разбить все на мелкие кусочки. Вместо этого я спокойно пошла в спальню и спрятала паспорт под матрас, а потом вернулась в кухню готовить мальчикам обед. Остальную работу я выполняла как зомби, не задумываясь. Я чувствовала себя мертвой в душе. Как они могли со мной так поступить?

Когда Танвир и мать вернулись, нагруженные сумками с материей для пошива новой одежды, среди покупок я также заметила чемодан. Я спросила, зачем он нужен.

— Я собираюсь в Пакистан, — ответила мать. — Это неотложная поездка. Хочешь со мной? — спросила она и тут же добавила: — Я лечу на следующей неделе.

— Нет, не особо, — как можно более равнодушно ответила я. — Кто присмотрит за Азмиром? — И тут же спросила: — Будешь сейчас обедать?

Я подала им обед и вернулась в кухню готовить ужин. На этот раз я была рада заняться стряпней, поскольку так я была предоставлена сама себе. Я медленно и осторожно резала и рубила продукты, представляя всякие жуткие вещи.

Когда же, интересно, они собирались мне сообщить? Мать собрала бы мой чемодан, Манц приехал бы за нами на машине, будто мы собираемся в магазин? Ой, смотрите, это же аэропорт! Полетели в Пакистан, а? Как они себе это представляли? Думают, они настолько меня запугали, что могут творить что угодно?

В шесть часов на пороге появилась Мена, а за ней шли Осгар и Манц. Они съели ужин, который я приготовила, а потом Манц сказал, что ему нужно кое-куда съездить и что вернется он через несколько часов. Мать легла спать, утомленная походом по магазинам. Сайбера и Танвир не было дома, а Мена сказала, что хочет пораньше лечь спать, и отправилась в спальню около половины восьмого. Азмир уснул к восьми.

Я пошла посидеть с Осгаром в гостиной. Он вопросительно на меня посмотрел и сказал:

— Теперь нам никто не помешает, все пошли спать.

Я какое-то время смотрела на свои руки, сложенные на коленях, а потом глубоко вздохнула:

— Они отсылают меня обратно в Пакистан, Осгар. У адвоката подписывались бумаги для того, чтобы он мог вернуться в Шотландию со мной. Они отослали мой паспорт в посольство, чтобы в нем проставили визу. Мать собирается ехать на следующей неделе. Она хочет взять меня с собой. Однако они не знают, что мне стало известно об их планах, — сказав это, я посмотрела на Осгара. — Сегодня, когда матери не было дома, почтальон принес мой паспорт. Так что она не знает, что документ у меня и мне известно, что они задумали. Я не могу лететь туда, Осгар, не могу, да и не хочу, чтобы этот… этот мужчина переезжал сюда, ни в коем случае.

Гнев не давал мне жалеть себя, не давал плакать, и я постепенно вскипела от ярости.

Осгар был шокирован и, явно размышляя об услышанном, некоторое время молчал.

— Не могу поверить. Как они могут поступать подобным образом с таким человеком, как ты, Сэм?

От этих слов у меня перехватило дух, всего на мгновение.

— Что ты собираешься делать? — продолжил он.

— Не знаю. — Я снова и снова теребила пальцы, словно решаясь на что-то. — Я хочу забрать Азмира и сбежать куда-нибудь, где они нас никогда не найдут.

Наступило молчание, которое нарушил Осгар:

— Я уезжаю через пару дней. Поехали со мной.

Я уставилась на Осгара. Уехать с ним? Прочь от всего этого?

Он продолжал:

— Я собираюсь в Манчестер, погостить у друзей.

— Что? — удалось наконец пролепетать мне. — Ты шутишь!

— Ты хочешь уехать, и я уезжаю, — произнес он, будто это было самым логичным решением из всех возможных. — Я позабочусь, чтобы вы с Азмиром были в безопасности. Послушай, как я приехал сюда. Я просто купил билет в одну сторону в самую далекую страну, какая только пришла на ум, и сел в самолет. Ты была в Пакистане, видела, какая там жизнь, и я не хочу сейчас туда возвращаться. Не стану врать, что все пройдет гладко, такого не будет. Но у меня есть кое-какие сбережения, и я буду работать. Обещаю заботиться о вас.

Слушая спокойный голос Осгара, я думала, не то ли это чудо, о котором я молилась. Неужели это решение моих проблем?

— Мне нужно подумать об этом, — сказала я, поднимаясь, чтобы уйти.

Осгар тоже встал. Он легонько поцеловал меня в лоб и нежно обнял. Впервые с тех пор, как я покинула детский дом, кто-то кроме Мены утешал меня, нежно прикасаясь ко мне. Я не хотела, чтобы Осгар отпускал меня. Я чувствовала себя в безопасности.

На следующий вечер, после рутинного дня в магазине, я вернулась домой и застала мать пакующей чемодан.

— Завтра я еду в Пакистан, — начала она, но ее вдруг перебил Манц:

— А как же Сэм? Разве она не едет с тобой?

— Ее паспорт еще не вернули. Но, Манц, обязательно отправь ее туда, как только получите паспорт.

У меня мурашки побежали по коже, и я не смогла не задать вопрос:

— Зачем мне лететь? Я не хочу.

Я ощутила страшный удар в спину. Я вскрикнула, колени подогнулись, и я рухнула на пол. Манц занес кулак для нового удара, но тут в комнату вбежал Осгар. Увидев, что происходит, он оттащил Манца в сторону.

— Ты поедешь в Пакистан забирать своего мужа! — во всю глотку орал Манц. — Слышишь? Ты меня слышишь?

— Ты с ума сошел?! — прокричал Осгар, отталкивая Манца подальше от меня, в гостиную. Загородив меня от брата, Осгар гневно сказал: — Нельзя бить сестру. И вообще женщин.

За ними закрылась дверь, и я не могла разобрать, о чем они спорили.

Мать посмотрела на меня.

— Сама напросилась, — угрюмо произнесла она. — Так тебе и надо.

Я не обратила на нее внимания, потому что меня занимали другие мысли. Не чувствуя боли от удара Манца, я думала лишь о том, что Осгар вступился за меня. Еще никто никогда этого не делал, никто меня не защищал. Ни у кого не хватало мужества противостоять матери, а тем более брату. А Осгар сделал это, и сделал ради меня. Я онемела: я кому-то не безразлична, до такой степени, что он не желает, чтобы со мной так обращались. Я вдруг поняла, что появление Осгара — ответ на мои молитвы; поняла, что хочу, чтобы он всегда меня защищал.