Путь. Книга третья - Анюта Соколова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Раньше ты не возражал!
– Тогда ты не принадлежал мне одному. Теперь же я не желаю, чтобы твоим – даже не телом, а всеми сокровенными местами! – ты светил на весь Саор!
Мой ревнивый принц…
– Мои сокровенные места гораздо ниже уровня окна!
– Поэтому ты забрался на подоконник с ногами! Вдруг кто-то не разглядит твою совершенную красоту!
Начинаю злиться – и вдруг мгновенно успокаиваюсь от мелькнувшей догадки:
– Ты нарочно, да? Переводишь внимание?
Муж обнимает меня и вытягивает наши правые руки, переплетает пальцы с моими так, что два тоненьких ободка оказываются рядом:
– Джэд, если у тебя ещё остались сомнения…
– Нет, – перебиваю я его. – Но ты же понимаешь, что сегодня на балу обязательно кто-нибудь что-то да спросит. Или скажет. Неловко пошутит. Раньше я прятался за своим бесстрастием. А теперь ты вытащил меня из скорлупы и показал такого, как есть, – переживающим из-за каждого неосторожного слова. Мне придётся отвечать, оправдываться…
Изумрудные глаза вспыхивают:
– Ты ни в чём не виноват. И если тебе нужны оправданья – я объявлю на весь Саор, что отбил тебя у жены… и горжусь этим! В отличие от тебя, я жду не дождусь, пока Лэнг объявит нас, супругов, единственных, и вызову любого, кто посмеет усмехнуться! Скажу, что добивался этого семнадцать лет… правду говорить легко!
Из нас двоих подлинное бесстрашие досталось Дэрэку. Рядом с ним я ощущаю себя защищённым настолько, что, как сейчас, могу виновато ткнуться ему в подбородок и тихонько выдохнуть, отпуская свои нелепые страхи.
– Лохматый, – муж ерошит мои волосы, – продрогший… голодный, конечно. Садись, расчешу, и пойдём позавтракаем.
– Ты ошибся только в одном, – я послушно устраиваюсь, подставляя свою гриву под расчёску и млею в ожидании удовольствия, – ты всегда можешь меня одёрнуть… не говоря уже о том, чтобы потрогать.
– То есть я зря полчаса наблюдал твои терзания? – в голосе моего мужа лукавство. – Учту. В следующий раз, не обессудь, сниму тебя с подоконника и натрогаюсь всласть. А теперь не крутись!
Расчёсывает он мастерски – быстро и легко. Когда-то я приводил свою гриву в порядок заклинанием, но Дэрэк воспротивился – мол, вредно так часто использовать магию, облысеешь ещё! И начал заниматься такой ерундой сам, невзирая на мои попытки сопротивляться… довольно слабые, надо признаться. Только косы плести так и не научился: для этого у нас были дочки. Теперь Аль переехала, а у Мэль есть собственный муж. Зная моего принца, со временем он освоит и эту сложную девичью науку.
– Джэд, попросил же – не ёрзай! Смотри, какой клок выдрал!
Виновато замираю. Его тон тут же меняется:
– Извини, мой хороший! Больно?
Я даже не почувствовал, хотя прядь и впрямь изрядная.
– Дэрэк, может, обстричь их к чертям? По лопатки, как у Стэна? Девочек нет, когда тебе возиться.
Шутливый подзатыльник:
– Что за мысли у тебя сегодня с утра?! Не с той ноги встал? Кошмаров вроде не было… Попробуй только сотворить что с такой красотищей – сам постригусь, понял?
– Тебе хорошо, – я завистливо оглядываю снежную гриву, на вид кажущуюся мягким облаком, на самом деле – жёсткую и упругую. – У тебя волосы так не путаются.
Меня целуют в макушку:
– Завтракать пошли.
В столовой пусто, хотя время самое подходящее. Дани с Элией будут только к балу, жён мы выжили… Но где наша доченька? Точнее, её вечно голодный муж?
Дэрэк озирается с похожими мыслями:
– В то, что у Мэль нет аппетита, я с натяжкой, но поверить могу. А вот чтобы Стэн не уминал свою положенную кастрюльку маримэ – это за пределами моего понимания! Лу́ны вроде на месте были…
Арвэ появляется очень кстати:
– Глазам не верю! Наши мальчики вовремя к столу явились! С днём рождения, Джэд! И с годовщиной вас, детки!
Она отворачивается и украдкой утирает щёку краешком расшитого фартука.
Годовщина!
За своими переживаниями я упустил главное: в отличие от Дэрэка, я не приготовил подарка. Убить меня мало… Правильно от меня жена сбежала!
«Ты сам мой подарок. Хочешь, ленточкой перевяжу?»
«Перевязывай… Так, чтоб придушить! Дэрэк, мне жутко стыдно. Только… как ты читаешь мысли, которые я даже подумать не успел?!»
Мой принц смеётся:
– Арвэ, у тебя лента есть? Синенькая, под цвет глаз?
Владычица кухни сначала недоумённо смотрит на него, потом звонко хохочет:
– Сейчас у Нельди спрошу. Дини вчера целую кучу натащила, гирлянды перевязывать. Самую лучшую выберем!
При этом дочь Киэрша не забывает поставить передо мной тарелку с такешем. Политым сиропом и сервированным свежими ягодами иммера. Всё-таки праздник! Я не голодный, но рядом сидит и сурово наблюдает за мной строгий муж. Тоскливо вздыхаю и запихиваю в себя лакомство.
– Тебе вообще никогда есть не хочется? – печально спрашивает Дэрэк.
– Редко, – сознаюсь я. – В раннем детстве хотелось постоянно. Потом привык.
– Не было у тебя детства, – глаза моего принца затуманиваются. – Детство – это мороженое, сахарная вата, леденцы по карманам, воздушные шары, карусели, подарки под подушкой…
Половину употреблённых слов я припоминаю с трудом. Арвэ и вовсе растерянно хмурится.
– Ничего, – тихо роняет Дэрэк, – никогда не поздно…
– Я сладкое не люблю, – быстро вставляю я.
– Глупый… – муж ласково гладит меня. – Чтобы что-то не любить, надо это попробовать. А ты… Ты мороженое ел вообще?
Мой Дэрэк… Я утыкаюсь ему в плечо. Ответить мне нечего. Вернее, сказать правду я могу, но смысла ворошить прошлое не вижу.
– Ты не отвлекайся, – моя зеленоглазая любовь подталкивает ко мне тарелку.
С ним бесполезно бороться. Один раз я сорвался на откровенную грубость. Дэрэк сцепил зубы, сдержался, настаивая на своём… а потом плакал ночью тайком, пока я не проснулся и не попросил прощения, причём моё сердце разрывалось от злости на себя и жалости к человеку, которого угораздило со мной связаться. Поэтому я покорно доедаю. Не хватало ещё сегодня причинить ему боль! Плюнет на меня однажды и бросит…
– Джэд!
«Да что с тобой такое?! То одно тебя расстраивает, то другое… Иди ко мне».
Дэрэк заключает меня в кольцо своих рук, прижимает, баюкая… Арвэ опять вытирает фартуком щёку.
«Всё. Ты попался. Никуда тебя не пущу, ни на какой бал. Буду так держать вечно…»
Держи. Мне приятно, уютно и тепло. Все мои переживания становятся мелкими, незначительными и исчезают без следа. Подумаешь, бал! Мы же вместе будем.
«Синеглазый, а помнишь наш первый бал? Как мы вышли тогда, рука в руке… Тоже вдвоём, не стали жён втягивать. И взгляды – недоумённые, недоверчивые, ироничные…»
Такое не забудешь. Я тогда так же всё утро дёргался. Потом… Мы привыкли, Саор притерпелся. Подтрунивали, подразнивали, но настоящего негодования не было. Да, по правде говоря, ни от кого нам с Дэрэком за семнадцать лет не приходилось терпеть насмешки так, как от любимой языкатой доченьки в её подростковом периоде. Мы, конечно, ничего не скрывали от детей, оставив им право принять или осудить. Мэль не осуждала, но поиздевалась всласть, высмеивая всё – и что папы постоянно целуются, и что тискаются в укромных закоулках Оржа… Особенно доставалось Дэрэку. Хотя в долгу мой принц не оставался, даром что души́ в синеглазой дочке не чаял. Воспитывал как свою, а любил, пожалуй, чуть ли не сильнее. Ещё и постоянно прикрывал и защищал – иначе за некоторые шуточки Мэль была бы наказана со всей строгостью. Наследственность, подкреплённая наставничеством Илины, сказалась в полной мере. Создатель! Если я в возрасте Мэриэль вёл себя так же, удивительно, как я дожил до сегодняшнего дня.
Спасибо судьбе и Риану, забытому нынче Советнику Аржэна, за бесценный подарок в лице Стэна. Не надев полагающееся по праву рождения ожерелье четыре века назад, сей достойный юноша стал мужем будущей королевы Саора, собрав в себе всё то, чего так не хватает Мэль: терпимость, уравновешенность, снисходительность и гибкость. Влюбившись по уши, доченька начала по-другому относиться к нежным чувствам, благодаря чему последний год мы с мужем (уже мужем, ха!) прожили исключительно спокойно.
Если не считать двух разорванных Обрядов и сбежавших жён. Но в объятиях Дэрэка мне это не представляется таким уж чудовищным преступлением.
– Где ж всё-таки наша доча? – беспокоится мой принц. Видимо, наши мысли текли в одном направлении.
Я аккуратно проверяю Орж. Осторожно – потому, что, если Мэль с мужем нежится в кровати и почувствует моё воздействие, – шуму будет изрядно. Хм… В комнатах нет,
