Черная ведьма в академии драконов - Надежда Мамаева

– Смелое заявление. Особенно с учетом того, что Малкольм – богатый наследник влиятельного рода, неслабый инициированный маг с кучей дружков. К тому же недурен собой и пользуется успехом у адепток…

– Тем будет интереснее, – я изогнула бровь. – Возможно все, вопрос лишь в оплате.

– Что же, ради такого… не жалко и дюжины золотых.

Я усмехнулась. В моем мозгу теперь между образом белобрысого и теплой шубкой из песца стоял прочный знак равенства. В общем, пришел Молоту белый пушистый зверек, ибо ведьма в холода мерзнуть не желала. А песцовая шубка стоила аккурат оговоренную сумму.

Татия была предусмотрительна и проницательна, будто и раньше с темными дело имела, и стребовала с меня клятву, сама дав ответную. Зато и аванс вручила – пять золотых.

Причина, по которой Татия стала столь осторожной, оказалась банальна: ничто так не учит женщину быть умной, как попытка побыть слабой и глупой. Довериться.

С белокурой именно это и произошло. Год назад она перевелась из академии Вейхон, что на сервере империи. Красавица выделялась из толпы, и к ней начали присматриваться многие адепты. А некоторые – не только присматриваться. Среди последних был и Молот. Татия казалась неприступной крепостью, блюла себя и хранила верность жениху, оставшемуся далеко, среди северных гор.

Но Малкольм был упорным. Каждое ее «нет» словно подстегивало белобрысого. В ход пошли сначала дорогие подарки, потом романтические серенады. Молот закрыл собою для нее весь свет. Дрался с любым, кто хотя бы взглянет в сторону Татии, клялся в любви.

Она сдалась через полгода. Вся Академия пристально следила за самым бурным и красивым романом. Даже делали ставки, когда свадьба. Но до обручальных клятв дело не дошло, потому что у отца Малькольма были на наследника династии Бетерби другие планы.

Татия рассказывала, а мне все казалось, что она чего-то недоговаривает. И хотя красавица исподволь подводила меня к мысли, что она просто надоела белобрысому… Нет, если бы просто надоела, то она бы смотрела на него взглядом побитой собачонки, а не с ненавистью. Было что-то большее…

– Ты инициированный маг? – спросила я, уже догадываясь об ответе.

– Да, – Татия поджала губы.

– И как давно?

– С месяц.

– А расстались вы седьмицы две назад? – я сделала шаг вперед. Почти неосознанно.

Меня вел запах болиголова, смешанный с нотками звездчатки и маслянистого, чуть терпкого аромата ягод болотной кейсии. Тонкий, едва уловимый…

Оступилась, покачнулась и на миг схватилась за Татию, чтобы не упасть.

– Допустим. Зачем тебе это?

– Просто я любопытна, – пожала я плечами и отошла от красавицы на шаг. – Но при этом молчалива.

– Это радует. Через три дня, как и условились, я жду результата, – Татия повернулась и ушла.

А я осталась стоять, сжимая в руках маленький пузырек, что ловко выудила из сумки белокурой красавицы, «нечаянно» оступившись.

Он пах болиголовом, звездчаткой и кейсией, крышка оказалась не так плотно притерта. Еще чуть-чуть и эликсир разлился бы. Я поднесла ближе к глазам. Мелкий, убористый почерк перечислял весьма интересный состав. Но именно эту настойку давали черные ведьмы тем женщинам, кто скинул дитя, чтобы организм восстановился. Только вот отчего-то мне кажется, что в случае Татии вмешивался целитель. Не сильно опытный и подпольный, ибо умерщвление плода, да ещё и у только что полностью инициированной магички… За это в законном порядке возьмется разве что сумасшедший.

Похоже, что у Татии с Молотом было все серьезно, но когда белобрысый узнал, что скоро станет отцом, то поступил в лучших традициях сволочизма: плюнул на собственные слова, что белокурая красавица ему так дорога и нашел ту, что подешевле.

А Татия, судя по всему, приняла решение избавиться от плода.

Я надавила на пробку, плотнее закупоривая пузырек. Что ж, у каждого из нас есть свой секретный эликсир. Главное, чтобы не подвела крышечка, что закрывает бутылек, в котором плещется снадобье.

Колокол пробил четыре раза. Надо торопиться, скоро начнется тренировка.

Увы, я опоздала. Когда пришла на поле, все уже были в сборе. Ну, почти все. Повертела головой. Гард опять где-то дверь чинит, что ли?

Ромирэль, недовольный настолько, будто потерял свое настроение уже давно и прочно, озвучил нам план на сегодня. Мы должны были отрабатывать парные атаки и щиты, когда действуют сразу все три двойки.

– Поскольку Гардрик пока не может с вами тренироваться, я лично заменю его, – обрадовал меня наставник.

Что я могла сказать на это самонадеянное заявление остроухого? Правильно, ничего. Лишь посочувствовать Ромирэлю.

Спустя два удара колокола одна черная ведьма обогатилась весьма ценными знаниями: наставник владел четырьмя языками. Общеимперским, командирским, почти ласковым (когда пытался сманить меня с верхушки столба) и матерным (когда я с оного не слезла, а нечаянно запустила в остроухого еще и арканом всесожжения).

А все почему? Потому что не надо было пытаться прикрыться бедной мной от атаки Вронга, который, наплевав на магию, запустил в нашу с преподавателем пару своим самым опасным и уникальным оружием – злым и готовым к любой пакости Уриллом.

Когда в черную ведьму на бреющем полете движется целый маг с веером атакующих заклинаний наизготовку, ведьма тушуется. Она хочет побыстрее уйти с дороги, чтобы не мешать ему рассекать воздух и дальше.

Увы, наставник был другого мнения. Особенно когда Урилл, не ожидавший, что вместо упругого магического щита его встретит пустота, пролетел чуть дальше и впечатался носом прямиком в грудь Ромирэлю.

Я же, видя такое дело, укрылась там, где достать меня было слегка проблематично.

Поэтому сейчас я лишь крепче обнимала руками и ногами столб.

– Вивьен Блеквуд, спускайся немедленно! – задрав голову, вещал внизу остроухий.

– И не подумаю, мне жизнь пока дорога.

Урилл тоже запрокинул голову и взирал на мой магнит приключений. Но в отличие от преподавателя, адепт поднял нос к небу по другой причине: его шнобель был разбит. Кровь все еще сочилась, пачкая лицо и одежду, хотя заклинание исцеления было произнесено уже не единожды. Но то ли читали его коряво, то ли Урилл просто был хорошим актером (наверняка не раз припомнит мне этот случай, как и кражу борща!) – но я пока могла созерцать, как алхимик хлюпает своим длинным носом.

– Все свободны, кроме Блеквуд, – наконец возвестил Ромирэль.

Икстли, Вронг и Урилл нехотя пошли прочь. Мы с остроухим остались тет-а-тет. Мысленно глянув на ситуацию со стороны, я пожелала наставнику терпения, терпения и ещё раз терпения.

– Блеквуд, я тебя по – хорошему прошу, слезай!

– Извините, но не слезу. Вы говорите таким голосом, словно хотите лично организовать мою встречу с праотцами.