Луки и арбалеты в бою - Григорий Панченко

Прорисовка перестрелки лучников и арбалетчиков с листа 195 Раздивилловской летописи

В данном случае «рожанци» – это самострелы: термин как нельзя лучше соответствует внешнему виду арбалета с композитным луком при снятой по-походному тетиве. В таком случае концы его луковища загибаются верх, действительно напоминая рога. Стрелки Даниила Галицкого идут не «по-походному», а в полной боевой готовности (точнее, слегка парадной) – но это исключение, а название сформировано типичными случаями.

(Трудно сказать, как на Руси – а в Европе снимание с арбалета тетивы и, соответственно, оснащение его заново перед боем было серьезной проблемой! В за#мках и крепостях для этого существовали специальные станки, в полевых условиях применялась дополнительная, более длинная тетива со специальными зажимами – но для этого хорошо бы и натяжной механизм иметь, причем не какой-нибудь, а кранкелин. Бывало, что хорошо сработавшиеся кроманды арбалетчиков поочередно помогали друг другу, втроем-вчетвером разом осиливая одну мощную дугу.)

Древнейшие изображения российского арбалета мы находим на миниатюрах Радзивиловской летописи, но тут больше загадок, чем решений. В тексте об арбалетах нет ни слова; что касается времени написания миниатюр, то это уже позднее Средневековье, причем художник знако#м (хотя и не очень хорошо) с западноевропейскими реалиями, а насколько он повторяет летописные сюжеты из более ранних списков, большой вопрос. На листе 195, где изображены события 1152 г. (пехотный бой у стен Чернигова и последующая оборона города), присутствуют две миниатюры с участием арбалетчиков: каждый раз арбалет применяется только одной стороной – но разной! Стрелы-болты показаны лишь на одной из этих миниатюр, но они совершенно умопомрачительны: тупоносые летающие дубинки. Иллюстратор или видел их совсем мельком и очень давно… или, наоборот, даже слишком хорошо знает то, что хочет показать: охотничьи стрелы на пушную дичь (и при чем здесь усобицы меж русскими княжествами?!). Дуги у арбалетов, видимо, деревянные (может быть, обмотаны берестой или сухожилиями), стремя то изображено со знанием дела, то его вообще нет.

Последнее предположение абсолютно, даже избыточно верно. Настолько верно, что полностью обессмысливает предшествующее. Да, художник просто плохо представлял себе, как и чем натягивают арбалет, натягивают ли его хоть чем-то, за что цепляется тетива и как осуществляется спуск. Возможно, он вообще не видел арбалеты натянутыми: только висящими на стене оружейной…

На листе 233 изображены события, известные нам по «Слову о полку Игоревом»: 1185 г., бой на реке Каяле. Верхняя миниатюра показывает перестрелку конных лучников (русские и половцы неотличимы), на нижней спешившиеся воины добивают поверженных всадников (опять же не понять, кто есть кто, хотя по логике событий победители – половцы) – и один из этих всадников, приподнявшись над убитой лошадью, целится во врагов из «стременного» арбалета!

Кто бы он ни был: ратник князя Игоря или хана Кончака – все равно на Каяле сошлись носители всаднической культуры и соответствующего ей комплекса вооружения…

Конечно, можно предположить, что иллюстратор Радзивиловской летописи свои рисунки вообще не соотносил с текстом. Но тут вспоминается первое летописное упоминание об арбалете… и татищевский список несохранившейся летописи, повествующей об этом же сражении, на исходе которого половцы будто бы «въехали в русские ряды с луками и самострелами»… А ведь Татищеву и верить можно с опаской, и не верить с оглядкой!

Тем не менее, конечно, при штурме и обороне крепостей самострелы на Руси тоже применялись. Наверно, даже чаще, чем в полевых столкновениях. Об оборонительном применении арбалета можно судить по находкам наконечников от арбалетных болтов. При раскопках южнорусских городов и крепостей, погибших в результате монгольского нашествия, доля таких наконечников составляет 1,5–2% от общего числа обнаруженных наконечников стрел (другой вопрос, репрезентативна ли такая подборка. Ведь русские стреляли отнюдь не по своему городу!). Интересно, что при первом упоминании в Воскресенской летописи пушек на стенах Москвы описан меткий выстрел из самострела, а не из пушки! Речь идет об осаде Москвы войсками Тохтамыша в 1382 г.: «Един горожанин именем Адам москвитин бе суконник, иже бе над враты Фроловскими, приметив единого татарина нарочина и славна, напя самострел и испусти напрасну стрелу на него, ею же уязви его в сердце его гневливое и вскоре смерть ему нанесе».

Надо сказать, не совсем обычное имя и род занятий для русича! Можно предположить, что это был обитатель тогдашнего аналога «немецкой слободы» (купец?), оборонявший город вместе с москвичами. «Сукно» тех времен – привозная западноевропейская ткань.

При проведении археологических раскопок древнего Изяславля, разрушенного монголами в 1241 г., были обнаружены останки воина-арбалетчика, погибшего при защите воротной башни. То есть как раз арбалета при нем не было, но был поясной крюк.

Пресловутое колесико из крепости Вщиж и поясной крюк из Изяславля

Однако Изяславль расположен на Волыни, там могло ощущаться венгерское и польское влияние. А уж Новгород, где самострелы тоже присутствуют, торговал и обменивался «гостями» со всей Европой.

В Западной Европе со второй четверти XIII в., в связи с нарастанием мощности арбалетных луков, для натяжения тетивы начинают использоваться не только поясные крюки, но и шарнирные рычаги – прежде всего типа «козья нога». К сожалению, на территории Руси пока не обнаружено никаких остатков подобных приспособлений, но это еще не дает повода отрицать саму возможности их существования.

Но вот чего, по-видимому, на Руси никогда не было, так это арбалетов с «кранкединами», шестереночно-реечнымн механизмами натяжения тетивы. Многие отечественные историки же сих пор настаивают на их повсеместном распространении среди русских стрелков, утверждая даже, что подобные натягивающие устройства появились на Руси будто бы еще в первой четвери XIII столетия, то есть на добрых полтораста лет раньше, чем на Западе. В качестве доказательства обычно приводятся данные о раскопанном в 1940 г. на территории крепости Вщиж зубчатом колесике, которое было найдено в слоях первой половины XIII в. Вот его параметры: диаметр – 85 мм, толщина – 5–6 мм. По периметру это колесико усеяно мелкими, не более 1 мм в высоту, зубцами. Изготовлено оно из железа.

При первом же беспристрастном и хоть сколько-нибудь компетентном взгляде на этот предмету становится ясно, что никакого отношения к арбалетному вороту он не имеет. Начнем с того, что «шестерня» изготовлена весьма грубо, форма ее далека от по-настоящему круглой, и совершенно непонятно, как она могла бы нормально входить в зацепление с другими деталями ворота. А уж крошечная высота зацепляющих зубцов и небольшая толщина самого колесика заставляют предполагать, что, будь этот предмет действительно использован в натяжном устройстве, эти зубчики попросту срезались бы во время эксплуатации.