Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук

Проклятый сорняк все-таки поддался. Отложив мотыжку в сторону, Регарди не выдержал и, сняв перчатку, которая пропиталась едким соком и срочно нуждалась в стирке, ощупал пальцами спиленный под корешок стебель. Такого сорняка он еще не встречал. Возможно, его стоило прихватить с собой и при случае спросить у Пятнистого Камня название. Временами толстяк был разговорчив и сообщал много полезного.

Поддавшись внезапному порыву, Арлинг провел рукой над грядкой, касаясь макушек растений. Чащоба сорняков резко обрывалась, уступая место редким невысоким кустикам с глянцевыми нежными листьями. Состояние свеклы не радовало. Как бы ему не получить ведром по голове от Пятнистого Камня в конце недели, когда нарзид будет делать обход, осматривая работу учеников. Арлинг задумался, гадая, что бы такого предпринять, чтобы оживить чахлый овощ, когда вдруг понял, что едва не пропустил нечто важное. Стараясь не потерять мысль, он поспешно вытянул руку и вновь провел ею над грядкой, удивляясь ощущениям, на которые вначале не обратил внимания.

Чем бы там не пропитал иман его перчатки, они, похоже, делали свое дело. Его ладонь с небывалой четкостью ощущала стебли растений – от малейших ворсинок на листьях до острых лепестков крохотных соцветий. Среди них ростки свеклы различались без труда. И как он мог перепутать их с сорняками?

Задумавшись, Арлинг не сразу заметил вкрадчивые шаги, звук которых оборвался у его грядки. Поспешно натянув перчатку, он выпрямился и поклонился учителю. Иман, как всегда, застал его врасплох, хотя Регарди тысячи раз обещал себе выучить его запах и походку. Но это было невыполнимой задачей, потому что от мистика всегда пахло по-разному. А ходил он и вовсе бесшумно – особенно тогда, когда не хотел, чтобы его слышали.

– Я еще не закончил, учитель, – сконфуженно произнес Арлинг, решив, что кучеяр пришел проверить его работу. Гордиться было нечем, и он приготовился к обороне. К счастью, имана свекла не интересовала.

– Собирайся, – велел он. – Сегодня мы идем в город.

Когда Арлинг впервые попал в Школу Белого Петуха, стояло знойное лето, а сейчас на улицах Балидета хозяйничала сухая и ветреная зима. За это время он ни разу не выходил за школьные ворота, ставшие границей, отделявшей его от прошлого. Где-то там на улицах незнакомого города по-прежнему бродил слепой сын Канцлера, сбежавший из дома. Где-то там остался мир, наполненный пустотой и отчаянием. Арлинг не хотел туда возвращаться. Призраки прошлого еще были сильны, и он не был уверен, что сможет одолеть их.

Но его страхи оказались напрасны. Когда иман дал ему в руки трость и велел внимательно запоминать запахи и ориентиры, которые он будет называть, Регарди почувствовал облегчение. Мистик не собирался от него избавляться. Ему предстоял всего лишь урок, всего лишь еще одно упражнение.

И хотя прошло много времени, он удивился тому, как хорошо запомнил дорогу от школы до фонтана, где когда-то ожидал возвращения Абира.

– Запах от псарни чувствуется вдоль всего забора, – наставительно произнес иман, а Арлинг согласно кивнул, вспомнив, что долго гадал, откуда шла такая вонь, когда самостоятельно искал дом мистика в первый раз.

– Сразу за школой – роща с апельсиновыми деревьями, у них характерный запах, который трудно перепутать. Обрати внимание на дорогу. Здесь она ничем не покрыта, идем по утоптанной глине. Однако за сквером начинается плитняк, который остался от старой мостовой. Не знаю, когда она была построена, но, говорят, еще до того, как Балидет заселили кучеяры. У нее очень гладкие, отполированные камни. Попробуй пройтись по ним босиком и в сапогах, чтобы запомнить разницу в ощущениях.

Арлинг помнил и мостовую. Он провел на ней несколько дней, так и не решившись просить милостыню. У нее действительно были скользкие камни, и он вспоминал нерадивых строителей каждый раз, когда поскальзывался на них.

– А здесь воняют отбросы из канавы, – тем временем, продолжал иман. – Это хороший ориентир, потому что вряд ли новые власти ее скоро почистят. Дальше слышно фонтан. Кстати, хочу предупредить. Если не хочешь неприятностей со жрецами, не пей из него.

Мне об этом уже говорили, учитель, хотел ответить Регарди, но благоразумно промолчал. Мистик не любил, когда его перебивали.

– Остановись здесь, – велел кучеяр, и Арлинг послушно замер, удивляясь тому, как быстро реагировало тело на слова этого человека. Наверное, все дело было в голосе. Слушая его, не возникало и мысли, чтобы поступить иначе.

– Опиши, что происходит у фонтана, – поступило новое распоряжение, и Арлинг задумался.

– Кажется, там играют дети, – неуверенно начал он. – Что-то про мяч кричат… Ага, у них упал в воду мяч, и они не знают, как его достать.

Довольный собой, Регарди повернул голову в сторону имана, но учитель не разделил его восторг.

– Это все?

– Ну да… Там же дети, я слышу их голоса.

– Плохо, – мрачно заявил мистик. – Очень плохо. В следующий раз ты должен будешь ответить мне так. У фонтана шестеро детей возрастом около пяти лет. Двое из них – нарзиды, один – керх. Все мальчишки, босые, слышно, как они шлепают пятками по пыли. Дети-кучеяры опрятно одеты, от них не пахнет грязью, у всех проколоты уши, в которые вставлены золотые кольца от сглаза. Украшения слегка звенят при движении. Вероятно, эти дети из одной семьи, так как у них похожие голоса и манера речи. Их родители не бедствуют, потому что не каждый отец может позволить купить золотые серьги для своих детей. Нарзиды, скорее всего, дети слуг из того же дома, керх – дружок по играм с улицы. Он сильно чешется, а на одной ноге видна язва, она уже пахнет. Детям стоило бы держаться от него подальше, однако, похоже, он у них главный. Они действительно уронили мяч в воду, но это не их мяч, а двух девочек, которые плачут неподалеку. И еще тысяча и тысяча подробностей и деталей, которых не может увидеть зрячий, но должен заметить слепой. Ты понял?

Регарди вздохнул, потому что вопрос был риторический.

– Твое тело – это дверь, через которую ты «смотришь» на мир, – уже более мирным тоном произнес иман. – Если она закрыта, ты не увидишь ничего. Если держишь приоткрытой, такие же получишь сведения – скудные и половинчатые. Однако если откроешь ее нараспашку, вход будет свободен, и от тебя не скроется ни одна мелочь. Помни, ты должен уметь узнавать вкус золота, растворенного в воде, и слышать, как проповедник собирает людей на молитву в другой части города.

Арлинг снова вздохнул, невольно прислушиваясь к детям у фонтана. А иман-то был прав. Мяч действительно принадлежал девчонкам. Похоже, они пожаловались какому-то взрослому, который пытался найти виновного. Но Регарди все равно не мог различить голоса детей, которые наперебой кричали, что мяч упал в фонтан сам, а они тут не при чем. Кто из них был керхом, кто кучеяром, понять было невозможно, так же как не чувствовал он запаха язвы на ноге мальчишки или звона серег в ушах его товарищей. Иману было хорошо умничать, он был зрячий.

Неожиданно Регарди с новой силой захотел вернуть себе зрение. В последнее время он совсем забыл о том, что на мир можно смотреть глазами, и это было куда проще, чем пытаться собрать его по кусочкам из запахов и звуков. Звезды нельзя услышать, а заходящее солнце – понюхать. Он мог бесконечно долго ощупывать страницы книги, но так и не узнать, о чем она. И ему никогда не узнать цвета повязки у себя на лице и не увидеть выражения глаз учителя, когда тот сердится.