Концерт в криминальной оправе - Марк Фурман

7. Ближний Восток и бандиты: «черные шары двух диссертаций»

Эту часть воспоминаний об А. Загрядской привожу дословно из своей книги «Если будет угодно Богам…»:

«Защиту мою назначили на октябрь 1973 г. в Горьком. Хлопоты последней недели перед таким событием известны любому диссертанту. В какой-то мере сие сопоставимо, разве что с собственной свадьбой: все вроде бы готово, и невеста в порядке, но волнения и страсти достигают максимума, как в финалах шекспировских трагедий. И вот тут, так некстати, за три дня до защиты, произошло событие международного масштаба — началась арабо-израильская война.

Казалось бы, ну что общего между диссертацией какого-то судмедэксперта в городе на Волге и мировым конфликтом на Ближнем Востоке? С одной стороны связи вроде бы нет, но… «высовываются, торчат уши пресловутого пятого пункта». В условиях, когда телевидение и десятки газет вовсю трубили об агрессии израильтян, даже ученые — медики оказались далеко не беспристрастными.

Недобрые предчувствия не обманули меня. Единственный из соискателей (помимо судебного медика защищались терапевт и инфекционист), я получил, подобно атакуемому вражеской подлодкой кораблю, четыре торпедных удара, четыре голоса против, четыре черных шара. Кое-кто из членов ученого совета забыл о науке вне политики, поддавшись всеобщему, раздуваемому государством Брежнева, ажиотажу. Не думаю, что каждый из четверки профессоров был антисемитом. Но все-таки…, еще пара увесистых черных шаров, и тяжкий многолетний труд, словно торпедированное судно, пошел бы ко дну.

На заключительном банкете вечером того же дня Аделаида Петровна откровенно сказала: «Пусть Марка не огорчают результаты голосования. По моим подсчетам, все-таки пару-тройку голосов против, он получил именно за Израиль»…

Теперь в качестве верховного судьи должен был выступить столичный ВАК. Почти год прошел в тревожном ожидании. К тому времени конфликт поутих, пресса и телевидение, в преддверии очередного съезда КПСС, полностью переключилась на его обсуждение. К счастью обошлось, в соответствии с прогнозами профессора, диссертацию утвердили».

В связи с защитой упомяну и о другом запомнившемся эпизоде. Когда я понес свою диссертацию со всеми документами к строгому ученому секретарю института, профессору Е. Камышевой, то не ощущал дрожи в коленках. Аделаида Петровна была ее близким другом и, понятное дело, обеспечила своему ученику «зеленую улицу». Пока дожидался очереди, стоявший рядом врач-инфекционист из Омска поведал мне свою грустную историю. Оказывается, диссертацию он написал еще два года назад. Но когда нес ее от машинистки поздним вечером, неизвестные грабители, ударив и оглушив парня, похитили чемодан со всеми томами и черновым вариантом. Два года ушло на восстановление работы, и вот Е.Камышева, придравшись к отсутствию каких-то мелких справок, завернула соискателя. Теперь вновь предстоит ехать в Сибирь. Эта житейская драма настолько потрясла меня, что тотчас же позвонил Загрядской. Сбивчиво, второпях излагаю суть проблемы. И профессор откликнулась, поняла трагедию того парня. После ее спасительно-авторитетного звонка, ученый секретарь приняла диссертацию к защите без ожидавшихся проволочек…

В один из теплых летних дней в райотдел милиции Владимира поступило заявление от гр-ки В.Молотовой по поводу обнаружения тела, принадлежавшего ей котенка. Далее в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела, составленном местным участковым, говорится: «…В ходе проверки установлено, что смерть котенка наступила в результате борьбы с птицей «Ворона». Ворона пыталась схватить и унести котенка. Но котенок вырвался и упал на землю, получив травмы, несовместимые с жизнью.

Учитывая вышеизложенное, руководствуясь ст.24, п.2 УПК РФ, постановил:

1. В возбуждении уголовного дела отказать.

2. Материал направить в архив ОВД.

3. О принятом решении уведомить заинтересованных лиц.

4. Труп котенка захоронить, произвести отстрел ворон в окружности».

Ниже подпись участкового и виза зам. начальника милиции: «Согласен, капитан Морозов А.А.»

А вот и другое постановление, имеющее отношение уже не к пернатому разбойнику и жертве-котенку, а к водным обитателям весьма живописного владимирского озера.

Во вводной части постановления отпечатано следующее: «… В ночь на 22 июня граждане К. и Л. на озере Живое произвели бомбление имеющейся рыбы, с помощью огнетушителя и карбида. В результате бомбления, на поверхность воды всплыла различная рыба, в количестве до 22 кг., изъятая у К. и Л. В связи с изложенным, назначить комплексную медико-криминалистическую, химическую и биологическую экспертизу, на разрешение которой поставить вопросы:

1. Возможна ли гибель рыбы в результате бомбления при указанных обстоятельствах?

2. Отчего наступила гибель рыбы? Установить химический состав заряда, использовавшегося при бомблении.

Старший следователь…РОВД, капитан В.Панкратов».

В этом документе лично на меня, впрочем, и других экспертов неизгладимое впечатление произвел термин — «бомбление», похоже не вошедший ни в один из словарей русского языка, равно и название озера — Живое, где и произошло упомянутое морское сражение.

Задумываемся ли мы над тем, что Слово, это короткое и гладкое, как морской камень общемирское понятие, с двумя протяжными обтекаемыми О, может быть не только средством доброго общения, но и обидеть, унизить, ранить, даже привести к смерти, как двухлезвийный обоюдоострый кинжал.

Помните у Владимира Высоцкого: — Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души…

Остро, острее некуда. Душа, однако, столь же ранимая и непредсказуемая, есть не только у поэтов.

Когда-то заслуженный советский судебный медик, академик Михаил Иванович Авдеев рассказал нам, молодым курсантам, такой случай. Было это в пору его юности, еще в дореволюционном Петербурге. Приходит к профессору-медику на прием бравый гусарский офицер. Доктор, едва осмотрев его, поставил точный и беспощадный диагноз:

— Э, голубчик, да у вас сифилис…

Офицер вышел в коридор, там же и застрелился.

Но и без слова тоже нельзя. Молчание, одиночество, уход в себя противопоказаны человеческой натуре. Не столь давно в столице скончался некий Р., сорокалетний мужчина. При вскрытии опытный эксперт ничего не нашел. Сердце, сосуды, внутренние органы великолепны и безупречны, дай бог каждому. Еще на месте происшествия, врач и криминалист обратили внимание на странную позу покойного, напоминающего позу Йога. Выяснилось, действительно да, многие годы Р. увлекался йогой, занимался медитацией. И вот внушение оказалось настолько мощным, что он остановил, выключил собственное сердце! Что и было отмечено в судебно-медицинском заключении по этому редкому казуистическому случаю.

Это произошло в Санкт-Петербурге, погожим весенним днем, около полудня.