Панорама времен - Грегори Бенфорд

12 августа 1963 года

Купер явно сомневался.

— Вы полагаете, этого достаточно?

— Пока да. А там как знать?. — Гордон пожал плечами. — Может, больше не потребуется.

— Мне бы по крайней мере следовало заполнить наблюдения, касающиеся полей высокой энергии.

— Не так уж это важно.

— После того как эта комиссия обошлась со мной, я хотел бы быть уверенным…

— Дополнительное количество данных ничего не решит Вам нужно побольше читать о фундаментальных вопросах, лучше анализировать полученные результаты и прочее.

Хватит вспенивать лабораторию числами.

— Вы в этом уверены?

— Можете прекратить эксперимент завтра.

— Хм, хорошо.

В действительности большее количество данных могло бы подкрепить позицию Купера. Однако Гордону всегда не нравилось чрезмерное число измерений каждого эффекта. Он считал, что это убивает воображение. Через какое-то время вы начинаете видеть только то, что ожидаете. Он не был уверен, что Купер фиксировал все данные по мере их поступления. Это могло послужить оправданием, чтобы выставить Купера из лаборатории и отстранить от оборудования, на котором проводились эксперименты с ядерным магнитным резонансом, но Гордон поступил так по другой причине. Клаудиа Зиннес должна начать работу в сентябре.

Если она обнаружит что-либо аномальное, ему хотелось бы, чтобы его эксперименты проводились параллельно.

Гордон вернулся из лаборатории голодный. Пенни уже поела и теперь смотрела одиннадцатичасовые новости.

— Тебе чего-нибудь принести? — спросил он из кухни.

— Нет.

— А что ты смотришь?

— Марш на Вашингтон.

— Что?

— Мартин Лютер Кинг. Ты знаешь?

Он не обращал внимания на новости и больше не задавал вопросов: обсуждать с ней политику — только ссориться. С тех пор как он вернулся, Пенни специально старалась не говорить ни о чем серьезном. Между ними сохранялось странное перемирие, но не мир.

— Эй! — окликнул он, входя в гостиную, тускло освещенную светом экрана. — Посудомойка не работает.

— Да. — Она даже не повернула головы.

— Ты звонила насчет нее?

— Нет! Один разок придется это сделать тебе.

— Я звонил в прошлый раз.

— Ну, а я не буду. Не люблю вызывать мастера. Пусть остается сломанной.

— Тебе приходится больше ею пользоваться, чем мне.

— Пока — да, но это скоро изменится.

— Что?

— Я не буду больше надрываться с едой.

— Не думаю, что ты сильно утруждала себя.

— Откуда тебе знать? Вряд ли ты смог бы даже поджарить мясо.

— Это не совсем так, — с легкостью отозвался он. — Ты знаешь, я могу кое-что приготовить и сам.

— Вот и давай.

— Я серьезно, — сказал он резко. — Я собираюсь проводить много времени в лаборатории, и…

— Громкие и продолжительные аплодисменты.

— Слушай, ради Бога.

— Я тоже. Разве что приходить и уходить.

— По крайней мере ты что-то сейчас предпринимаешь?

— Ерунда, ты не из-за этого встаешь на тропу войны.

— Это ты метафорически?

— Реально, метафорически, — откуда мне знать?

— Я решил, что ты взаправду.

— А если не так, то почему ты даже не прикоснулся ко мне после возвращения?

— Да?

— А ты и не заметил?

— Заметил, — сказал он мрачно.

— Отлично, а почему?

— Просто не думал об этом.

— А ты подумай.

— Знаешь, я сейчас очень занят.

— Думаешь, я не понимаю, в чем дело? Не увиливай, Гордон. Я видела выражение твоего лица, когда ты вышел из самолета. Мы собирались выпить в “Эль Кортес”, погулять по городу, а потом устроить ленч.

— Очень хорошо. Только мне нужно поесть.

— Ешь, пожалуйста. Я буду слушать речь.

— Тебе налить вина?

— Давай. Там хватит на потом?

— На потом?

— Моей мамочке следовало бы научить меня говорить прямо. На потом, когда мы будем трахаться.

— О да. Мы будем.

Ночью они были вместе. Но на этот раз вышло не очень и удачно.

Гордон разложил установку Купера на основные компоненты, потом начал снова собирать их. Он проверял каждый элемент на наличие экранирования, выискивая пути проникновения в схему подозрительных сигналов. Он почти собрал установку заново, когда неожиданно в лаборатории появился Сол Шриффер.

— Гордон, я как раз побывал в Лос-Анджелесском университете и решил заскочить.

— Привет, — пробормотал Гордон, вытирая тряпкой руки. Вслед за Солом в помещение ввалился человек с камерой.

— Это Алекс Патурски, из “Лайф”. Они делают материал по экзобиологии.

— Я буду признателен, если вы разрешите мне сделать несколько снимков, — попросил репортер.

— Ужасный пример узости мышления, — возмущался Сол. — Никто за нами не последовал. Я не мог заставить никого в астрономической общине уделить этой идее хотя бы пять секунд.

Гордон сочувственно покивал, но решил не рассказывать ему о Клаудии Зиннес. Патурски ходил вокруг них, прищелкивая языком и бормоча:

— Вы не можете повернуться немножко больше, вот так? Сол повернулся, как просили. Гордон последовал его примеру, пожалев, что не надел чего-нибудь посолиднее джинсов и тенниски. Конечно, чисто случайно в этот день на нем не было широких брюк и оксфордской шелковой рубашки.

— Великолепно, джентльмены, просто великолепно, — объявил в конце концов Патурски.

Сол какое-то время осматривал установку. Гордон показал ему прогоночные графики, выполненные самописцем. Чувствительность была мала, но кривые явно представляли собой четкие резонансные линии.

— Очень жаль. Если бы удалось получить больше данных, можно было бы вернуться к этому делу снова, знаете ли. — Сол внимательно смотрел на Гордона. — Дайте мне знать, если что-нибудь появится, хорошо?

— Не рассчитывайте на что-нибудь такое.

— Да, я полагаю, что ничего такого и не будет. — Сол казался удрученным. — Я действительно думал, что в этом что-то есть.

— Может быть, и есть.