Звездные войны. Таркин - Джеймс Лучено

Решив, что увидел уже достаточно, я начал обдумывать по отдельности все препятствия, которые мне предстояло преодолеть: добраться до вершины холма, вскарабкаться на Шип и уйти, если вообще останусь жив. Ни Джова, ни кто-либо из остальных не предложили мне никакой помощи.

Чтобы добраться до холма, требовалось всего лишь идти в то время, когда вирмоки находились в пещерах. Мне следовало появиться из ближайшего к холму леска, пересечь открытую саванну и пробраться среди валунов к вершине. О тени или отдыхе не могло быть и речи, а некоторые расселины между валунами выглядели достаточно глубокими, чтобы поглотить меня целиком. Если бы я не добрался до вершины к тому времени, когда вирмоки появлялись из пещер, меня, вероятно, разорвали бы на куски.

Сам Шип представлял собой проблему иного рода. Края черной стеклянной колонны были достаточно остры, чтобы разрезать одежду или человеческую кожу, и я соорудил пояс из прошитого дюранием приводного ремня, найденного среди запчастей для старого спидера, которым мы иногда пользовались. Из того же самого ремня я сделал толстые подошвы для моих ботинок и защитные накладки для ладоней. Я знал, что вирмокам, несмотря на их мускулистые ноги, не хватит сил допрыгнуть до верха Шипа, но оставался вопрос, как мне провести целый день на плоской вершине, особенно после того, как Джова предположил, что вирмоки могут отложить ночную охоту, пока не разделаются со мной. На подобный случай у меня имелось виброкопье, хотя в нем не хватило бы зарядов, чтобы убить или оглушить всех самцов. Хуже того, виброкопье их не пугало. В столкновениях, которые у меня случались с отдельными вирмо-ками, они не проявляли страха даже перед бластерами, и часто им хватало ловкости, чтобы увернуться от луча. Вдобавок ко всему мне предстояло спуститься, добраться до подножия холма и пересечь в темноте саванну. Именно на этом этапе некоторые мои предшественники проваливали свой экзамен. Джова говорил, что я увижу то, что осталось от их разбросанных вокруг костей, — как будто Шип стал чем-то наподобие гробницы Таркинов.

Чтобы обеспечить себе преимущество, я поработал несколько дней лопатой, пока самцы лениво возлежали на холме, а самки ухаживали за детенышами в пещерах, и выкопал по пути своего отступления ряд ловушек в виде глубоких ям, воткнув на дне некоторых из них острые колья.

А потом настал тот день.

Промчавшись среди высокой травы, я взбежал на пористые зернистые камни. Один неверный шаг, и я мог сломать лодыжку или навсегда застрять между валунами. Меня атаковали из невидимых гнезд ядовитые насекомые, кусали муравьи, предупреждающе шипели змеи. На меня обрушилась адская жара — как будто природа сговорилась превратить холм в последний оплот против технологий и цивилизации, в место испытаний разумных существ на решимость победить и выжить. Но я все же сумел вынести все тяготы.

Шип возвышался надо мной, словно громоотвод с основанием в виде застывшей лужи черного стекла. Набросив на него пояс, я уперся в края толстыми подошвами ботинок и начал подтягиваться по нескольку сантиметров зараз. Подъем занял куда больше времени, чем я ожидал, и я едва успел добраться до плоской, слегка наклонной вершины, когда появились первые вирмоки.

Увидев меня, сидящего скрестив ноги на Шипе с виброкопьем за спиной, они начали возбужденно прыгать и кружить вокруг, неуверенно ворча и, возможно, ожидая указаний от Повелителя. Лишь один Хвост просто сидел на корточках, наблюдая за мной и общаясь с членами своей шайки щелкающими звуками. Наконец появился Повелитель, и я, к своему удивлению, почувствовал в его взгляде не только ярость, но и злость, что ему в столь раннюю пору приходится отстаивать свое главенство. Мне пришла в голову мысль, что, возможно, некоторым моим предшественникам удалось выжить, убив доминирующего вирмока в предположении, что это остановит остальных. Но я сомневался, что подобное сработает, учитывая, что Хвост только и ждал возможности захватить власть.

Будто решив, что он способен одной лишь силой своего голоса сбросить меня с того места, где я сидел, Повелитель рявкнул громче, чем все остальные, вместе взятые. В конце концов, именно на нем лежала задача разделаться с незваным гостем. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, Хвост издал очередную серию щелчков, и его приспешники устремились в атаку на Шип со всех сторон, царапая вулканическое стекло смертоносными когтями, от скрежета которых меня пробирала нервная дрожь. Словно пытаясь отвлечь мое внимание, некоторые делали ложные выпады, пока другие подпрыгивали настолько высоко, насколько позволяли их ноги. Они рычали и скалили большие треугольные зубы, но я не поддавался страху. Более того, происходило нечто необычное — атаки приспешников Хвоста носили хаотичный характер, ничем не напоминая их хорошо скоординированные действия, которые я наблюдал во время охот. Возникшая суматоха привела Повелителя в ярость. Отчаянно пытаясь восстановить порядок, он начал колотить молодых самцов, которые то нападали, то отступали, то пытались вскарабкаться по стеклу. У некоторых пошла кровь, но справиться с ними ему все равно не удавалось.

Внезапно Хвост издал низкий, мелодичный вой, и молодые самцы, все как один, набросились на Повелителя, движимые общей целью. Несколько мгновений старый вирмок пребывал в замешательстве, словно всеобщая атака нарушала их кодекс поведения, некий свойственный их виду этикет. Однако он быстро сообразил, что ему приходится драться за собственную жизнь, и начал яростно защищаться, убив троих молодых самцов, прежде чем его наконец одолели остальные. И все это время Хвост даже не пошевелился.

— Убийство, — сказал Вейдер. — С отвлекающим маневром в вашем лице.

— Возможность, которой они давно ждали, — кивнул Таркин.

— А что стало с претендентом — Хвостом?

Таркин тяжело вздохнул:

— Я дал вирмокам немного времени на прославление нового предводителя, а затем метнул копье и убил его на месте. С тем же успехом я мог сбросить на холм бомбу. Еще мгновение назад молодые вирмоки не знали, что им делать после победы над Повелителем, а теперь они вели себя так, будто понятия не имели, куда податься. Без предводителя, истинного преемника, они впали в безутешное горе, почти настоящее отчаяние. Упав на животы, они смотрели на меня с покорным ожиданием. Я им не доверял, но у меня не было иного выбора, кроме как спуститься с Шипа на заходе солнца, и когда я прошел среди них, чтобы вытащить копье из недвижного тела Хвоста, никто из них даже не зарычал, и они, по сути, следовали за мной по склону холма.

— И какова была реакция вашего деда? — спросил Вейдер.

— Джова сказал, что рад видеть меня целым и невредимым, особенно потому, что он и остальные побились об заклад, что мои кости лягут рядом с костями моих предков. — Помолчав, Таркин добавил: — На следующее утро стая вирмоков покинула холм и Шип. Они ушли с плато, и никто их больше не видел.

— Они так и не поняли, какую судьбу навлекли на себя, обратившись против своего предводителя, — сказал Вейдер.

— Именно.

— Значит, вы — последний Таркин, прошедший испытание?

— Конкретно это испытание — да, — кивнул Таркин.