Друг - Борис Седов

– Автомат бросай! – крикнули ему в ответ. В голосе звучало явное превосходство.

– А вы меня не убьете? – закричал Таранов. Он тянул время, пытаясь найти выход, но выхода не находил… как ни крути, а второй стрелок нашпигует его пулями.

– Давай, давай! Кидай пушку и выползай, фраер… У тебя три секунды. А потом – звездец. Расх… ячим без суда и следствия.

И тут раздался вой. Страшный, нечеловеческий вой… Он звучал все громче и громче, ближе и ближе. Он перекрыл все остальные звуки… И на дорожке показался движущийся факел. Этим факелом был Придурок. Он бежал и выл так, как воют оборотни в любимых им голливудских страшилках.

Изумленный Рэмбо отвлекся на секунду – всего на одну секунду! – и Таранов использовал свой шанс. Трехлепестковое пламя весело, яростно вспыхнуло на кожухе ППШ, и пули пробили тело Рэмбо. Он упал как подкошенный, а Таранов уже катился по мокрой траве и высматривал второго. Второй стрелок обозначил себя выстрелом – пуля обожгла щеку, но теперь Таранов видел его, и дуэль пошла на равных. Впрочем, равенство было условным: телохранитель Сына был на пятнадцать лет моложе и три раза в неделю тренировался в тире. Однако уступал Таранову в опыте, хладнокровии и – главное – он «воевал» за деньги. В нем не было той жажды мести, которая жгла Ивана Таранова… Обвально прогрохотал автомат. Его выстрелы растворились в грохоте небесном, но телохранитель поймал четыре пули. Он опрокинулся на спину, попытался встать и не смог. Для него война кончилась, а для Таранова – еще нет.

Лешка видел, как ярко озарилась сторожка изнутри. Разом залаяли невидимые собаки, а из разбитого окна выскочил огненный хвост… Он попал! Он вкатил «гранату» прямо в окно! Он забыл все инструкции Таранова и стоял, завороженно смотрел на пожар. Жалобно лаяли собаки, шел сильный дождь… из сторожки выскочил человек с горящими ногами… упал… вскочил и побежал к озеру. Спустя вечность из сторожки выскочил второй. На нем горела одежда и, кажется, даже волосы. Он бросился на траву и закрутился волчком. Он выл, и ему подвывали собаки. Потом человек вскочил на ноги и побежал вглубь мыса. Он был похож на факел.

Лешка долго не мог опомниться – вид человека-факела ошеломил его… Разве думал он, стреляя безобидными бутылками с водой по безобидному камню, что выстрел боевой «гранатой» будет так ужасен?… А человек-факел выл, и страшен был его удаляющийся вой.

… Для Таранова война не закончилась. Напротив, она только началась. Причем началась совсем не так, как он планировал. Он уже не был хозяином положения, он утратил самое главное преимущество – внезапность. Да, три противника выведены из строя. Но он не успел провести всех необходимых для нормальной работы мероприятий. Теперь нужно импровизировать…

А «колхоз» уже проснулся. Уже заряжал свой дорогущий итальянский «фабарм» глава местной администрации, которого Таранов вообще не брал в расчет как боевую единицу. Зря не брал – глава был дядька не робкий, а в молодости успешно занимался стендовой стрельбой… Да и сейчас он хорошо бил утку влет.

Уже ринулись в сторону горящей сторожки двое охранников, а двое телохранителей Сына заняли оборону в доме.

Уже лихорадочно звонил в местную милицию «председатель колхоза». Операция пошла вразнос.

Таранов прихватил пистолет убитого Рэмбо и отодвинулся с освещенной территории. Его перемещение заметил глава администрации и сделал выстрел. Попал, но дробь на дистанции больше сорока метров только посекла плотную ткань камуфляжа и обожгла кожу. В ответ Таранов дал очередь, и глава распластался на крыльце. Матюгаясь, отполз назад в дом и дал еще два выстрела – наугад, для острастки.

Возвращаться назад, к электрощиту по открытому, простреливаемому пространству, Таранов не стал. Но свет мешал ему очень. Он привстал на секунду, метнул топор. Лезвие топора перерубило кабель, вспыхнул короткий фейерверк замыкания, и мгновенно погасли все фонари.

Двое телохранителей, опекающих Сына, быстро провели совещание. Они не знали, сколько человек атакуют «колхоз» и каковы их реальные силы… Они нисколько не рассчитывали на охрану и отвечали только за жизнь и здоровье Сына. Когда погас свет, телохранители решили, что нужно выводить ОП из-под огня. Это было опасно, но еще более опасно оставаться в доме.

Один из телохранителей надел бронежилет, вылез в окно и ползком добрался до джипа. Секьюрити благополучно проник в салон и пустил двигатель. Не зажигая фар, он подогнал машину вплотную к дому.

Майор Таранов выиграл первый раунд. Но для того, чтобы выиграть второй, необходимо было брать инициативу в свои руки. Он стремительно переместился к особняку, зашел с тыла и увидел незакрытое окно. Несколько секунд назад из этого окна выбрался Трофим, но Таранов этого не знал. Он вытащил из нагрудного кармана бутылку с «коктейлем»… К ливню добавился град, и крупные, как горошины, градины замолотили по земле. Таранов поджег фитиль, подпрыгнул, и, поволейбольному, швырнул бутылку в окно. Из окна жарко фукнуло, осветило косую белую метель града.

А по ноге снова хлестануло дробью. На этот раз дистанция была реальной – дробины вошли глубоко, ногу прошило болью. Таранов крутанулся волчком, дал очередь на звук. Глава администрации получил пулю в плечо. Он вскрикнул, выронил свой «фабарм», полученный в качестве взятки… Таранов дал еще одну короткую очередь. Глава уткнулся лысой головой в порог.

За шумом дождя, шорохом града, Таранов не услышал, как заработал двигатель джипа. Сильно болели посеченная дробью икра и ляжка правой ноги.

Двое охранников прибежали к сторожке. Домик успел уже выгореть изнутри… Растерянные охранники остановились рядом. К ним присоединились два мокрых, несчастных пса. Внутри дома гудело пламя.

– Во бля! – сказал усатый, тощий Клоп. Он растерянно вертел головой по сторонам, высматривая Придурка. Он не видел, как человек-факел по кличке Придурок с воем пробежал по «колхозу» и спрыгнул с причала в озеро. Оба охранника были бывшими ментами, но совершенно не представляли, что следует делать сейчас… Они просто стояли и смотрели на пожар. А из темноты леса за колючкой на них смотрел поверх стволов Алексей Малков. Шел крупный град с ливнем, поляна на глазах покрывалась белым, повизгивали псы. Со стороны «колхоза» слабо доносилась стрельба.

Более сообразительный Клоп вытащил из кармана радиостанцию и стал вызывать Рэмбо. Но отозвался Трофим. Клоп доложил, что сторожка горит, что ни Придурка, ни Бычары нигде не видно… А Бычара был на дежурстве, сгорел, наверное.

– Насрать я хотел на Бычару вашего! – закричал Трофим. – Открывайте, суки, ворота! Сейчас Сына эвакуировать будем. – Потом чуть более миролюбиво добавил: – Нужно будет – огнем прикроете.

Последняя фраза охранников совсем не обрадовала. Не такие уж большие деньги они тут зарабатывают, чтобы прикрывать огнем Сына…

Таранов швырнул в дом вторую бутылку с «коктейлем»… Прихрамывая, обогнул дом… и увидел удаляющиеся габаритные огни джипа. Их свет дробился в косой штриховке дождя с градом. Он встал на колено и дал несколько очередей вслед джипу. Он впустую расходовал патроны – пуле, выпущенной из «ППШ», было не по зубам четырехслойное стекло, не по зубам были и самозаклеивающиеся шины, заполненные специальным гелем…