Нелегальный рассказ о любви - Игорь Сахновский

1

Летом, я заметил, на улицах появляется гораздо больше пожилых людей. Они не просто появляются, а как бы развивают деловую и творческую активность. Например, один дядечка на подступах к офису «Альфа-банка» торгует с рук самодельными тетрадками в клетку с переписанными откуда-то афоризмами. Цена – 3 руб. 50 коп. (вдвое дешевле трамвайного билета). Я пытаюсь представить, как этот предприниматель по вечерам, в свободное от коммерции время, сшивает свои тетрадки и вписывает в них лучшие образцы мировой мудрости, чтобы доставить кому-то нравственную пользу. Нельзя сказать, что афоризмы идут нарасхват. Скорее наоборот. Гораздо лучше обстоят дела у его гламурной конкурентки в галошах с Южного автовокзала – она продаёт бесплатный рекламный глянец, явно притыренный с фирменных журнальных стоек, по 20 руб. за штуку. Неподалёку от бутика Sysley человек с внешностью профессора Тимирязева исполняет песни из репертуара Марка Бернеса – просто стоит и поёт. Без всякой баночки для денег.

2

Иногда случаются встречи, похожие на стычки инопланетных существ. Один такой «контакт третьего рода» наблюдался в троллейбусе № 4, идущем в сторону пивзавода. У окна сидит девочка лет девятнадцати с цветными волосами, в люминесцентной юбочке, в наушниках, с плеером. Погружена в музыку до полного растворения в кислоте. Нормальная такая девица. Можно допустить, что была невзначай рождена мамой на дискотеке. И там же на дискотеке зачата. Напротив неё – сильно выпивший ветеран с юбилейными медалями. Смотрит на девочку с отвращением и ругает дикими словами. Понятно, что она для него символ крушения нравов и надежд. Та жуёт резинку, закинув ногу на ногу, и глядит в окно. Абсолютно невозмутимая вещь в себе. Старик распаляется – девица уже объявлена сволочью и сукой. Никакой реакции. Мне уже страшно подумать, чем это кончится. Остальные пассажиры молчат: кто мы такие, чтобы одёргивать ветерана? И тут она оборачивается к нему и спрашивает нараспев, с изумлением:

– Мущщина! Может быть, вы дерзити-и?

Ничего не скажу, вполне корректное предположение.

3

Один мой знакомый бизнесмен Серёжа П. вычитал где-то в журнале слово «майбах», и оно ему затмило все другие слова. Померкли даже такие звёзды, как «ягуар» и «бентли». Когда Серёжа П. вслух произносит «майбах», это звучит как транскрипция междометия «Мой Бох!», как пароль для вхождения в высшие слои атмосферы.

А я тут недавно, будучи в городе Штутгарте, зашёл в «музей “мерседеса”», и женщина-гид в кожаных штанах, похожая на укротительницу тигров, доверительно мне объяснила, что ни Даймлер, ни даже Бенц сами по себе ничего не значили – ноли без палочки. «Палочкой» перед этими нолями стал некий несчастный Майбах, взятый из сиротского приюта, сочинивший для своих боссов и первый двигатель внутреннего сгорания, и первый в мире мотоцикл. На его двухсотлетнем драндулете (гордость «мерседесовской» коллекции) можно и сегодня покататься. Но не дольше восемнадцати минут – иначе, как предупредила укротительница, «попа закипает». Так вот, Даймлер и Бенц повсюду таскали за собой этого безродного сироту, как курочку, несущую золотые яйца. Я поинтересовался: почему рядом с бронзовыми бюстами основателей концерна нет хотя бы захудалого портрета Майбаха? На меня посмотрели так, будто я пытаюсь пристроить бедного вшивого родственника на конкурс Евровидения.

Теперь вот я думаю: если Серёжа П. узнает приютскую подоплёку элитного бренда, то не окажется ли его хрустальная мечта под угрозой облома? И кто в таком случае у него будет Бох?

4

В прошлом году у меня были два месяца, которым я не нахожу достойного определения. Будь я склонен к пафосу, я бы сказал: месяцы отчаянья. А если без пафоса, то полная задница. И я тогда ловил себя на том, что раз десять в день мысленно повторяю строчку Тома Уэйтса, то есть напеваю под сурдинку: «Why be sweet? Why be careful? Why be kind?» Действовало почему-то как болеутоляющее.

В этот момент звонит моя лондонская подружка Юля с дерзкой фамилией Кент и кричит через всю Европу: «Он приезжает! У меня уже есть билеты!!» И я понимаю без пояснений: к ним на гастроли приезжает Том Уэйтс. А таких фанаток Уэйтса, как Юля, надо ещё поискать, всё равно не найдешь. Она, к примеру, ухитрилась коррумпировать кого-то из менеджеров своего кумира и теперь владеет свежайшей инсайдерской информацией.

А в этот же момент Юлин кумир, хриплый гений с дыркой в голове, даёт интервью, в котором горько жалуется, что эти лондонские гастроли обошлись ему слишком дорого, в четыре тысячи долларов, поскольку жена Кэтлин поставила условие: отпущу в Англию, только если сделаешь дома ремонт. А Кэтлин – она такая, в случае чего может и напинать!

И вот, значит, такой получается хронометраж. В трёх далековатых точках земного шара в один и тот же момент Юля прыгает от радости: «Он приезжает!», Том плачется: «Какие, блин, дорогие гастроли!», а я хожу по городу и мысленно спрашиваю: «Why be sweet? Why be careful? Why be kind?»

И действительно – why?

Как я был итальянцем

В Египте на популярном курорте появилась такая мода. Чуть не каждый второй местный житель спрашивает по-английски, откуда ты приехал. Вопрос: «Where are you from?» слышишь раз восемьдесят в день.

Сначала я добросовестно отвечал: «From Russia», но наткнулся на недоверие. Настаивать бесполезно. Даже смотрят с обидой: дескать, я от всего сердца интересуюсь, а ты прикалываешься!

– Ладно, – говорю, – from Italy.

Верят беспрекословно. Назревает взаимопонимание. Тут же интересуются: «Как тебя зовут?» Чистосердечно отвечаю: «Джорджио Армани». Не сомневаются ни на секунду.

Один продавец одежды очень деликатно уточнил: «Итальяно мафиозо?» – «Разумеется», – говорю. Он заметно обрадовался и кинулся показывать образцы из новой коллекции – нашего итальянского производства. За эти вещи мне было не стыдно. Наши ребята умеют, если захотят. Когда продавец чересчур сильно восторгался, я реагировал скромно, примерно в таком духе: «Грацие. Пер фаворе. Да мы и не старались…»

За два дня до отъезда я шёл мимо уличного кафе и услышал разговор двух молодых арабов за столиком. Один из них указывал на меня пальцем и тараторил со скоростью двести слов в минуту. Я различил единственное слово: «Armani». Хоть на улицу не выходи.

Через много лет этот юноша расскажет своим внукам, что видел живого Армани.

Как я был прекрасной блондинкой

В хождениях по Интернету меня занесло на сайт знакомств. Там предлагают срочно заполнить анкету – «чтобы тебе подмигнули тысячи прекрасных незнакомок». И открыли тебе свой глубокий внутренний мир. Или ты им. Подмигивания меня мало прельщали. Но возникло некоторое любопытство: а что сами незнакомки здесь находят? Какую романтику? Короче говоря, я где-то откопал анонимную фотографию блондинки (не слишком ослепительной, но вполне милой) и вывесил на сайте как свою. Лучше бы я этого не делал…