Пропущенный вызов - Мария Воронова

Да дело не в том, что Руслан стал инвалидом, а в том, что матери не было рядом именно в ту минуту, когда ребенку больше всего требовалась помощь и поддержка!

Он поступил с матерью очень нехорошо, и понадобится много времени, чтобы все это загладить.

Лизу грызла еще трусливая мысль, что Анна Спиридоновна решит, будто это она подговорила Руслана молчать, и возненавидит невестку.

Скорее бы он уже признался, думала она, закручивая рулет и отправляя в духовку, хоть ясность будет.

Лизины родители объявили бойкот. Она позвонила в тот же вечер, когда уехала, сначала маме, потом папе, и оба бросили трубки. Понадеявшись, что за ночь страсти немного поутихнут, Лиза позвонила снова, хотела сообщить дату свадьбы, но мать холодно перебила: «Неужели ты думаешь, что нам это интересно?» Теперь оставалось только ждать, пока они сменят гнев на милость.

Макс проснулся рано, скромно попил чаю на уголке стола, чтобы не мешать кулинарному процессу, сходил в гараж, так что к девяти утра они загрузили машину едой и поехали сначала к Руслану, потом к Зиганшину.

Лизе было стыдно, что она, вместо того чтобы сидеть у постели больного жениха, занимается какой-то чертовщиной, но оказалось, Руслану нравится ее азарт.

«Может быть, так лучше, он видит, что я не отказываюсь от работы ради него, стало быть, считаю его полноценным человеком? – пыталась она оправдать свою безалаберность. – Допустим, отправлю я Макса к Зиганшину одного, и толку? Своей нежной заботой невольно стану внушать Руслану, какой он беспомощный и больной, и надоем хуже горькой редьки. Пусть он пока своими делами занимается, а после обеда я вернусь, и пойдем на прогулку…»

Мстислав Юрьевич топил баню, замшелую избушку, сложенную из толстых кривых бревен, с крохотным подслеповатым оконцем и полуразрушенной трубой из красного кирпича, над которой поднималась и уходила в небо тонкая полоска дыма.

– Сейчас, – сказал он вместо приветствия, пробегая мимо с двумя ослепительно чистыми цинковыми ведрами.

– С полными на счастье, – съязвила Лиза, но Зиганшин уже скрылся в сенях.

– Как раз вовремя, самый пар! – воскликнул он, выходя и плотно закрывая за собой покосившуюся дверь, сколоченную из грубых досок.

Было немножко странно, что показательный участок образцового хозяина оскверняет такая развалюха, но начкрим, не дожидаясь вопросов, объяснил, что бане лет двести, сейчас так строить уже не умеют, поэтому он ее бережет больше, чем все остальное свое имущество.

– Макс, пойдем? Пар волшебный, сейчас сам убедишься.

Голлербах неуверенно покачал головой, но через секунду покорно плелся за Зиганшиным в дом, выбирать полотенце, простыню, шапку и резиновые тапочки.

Лиза категорически отказалась париться, решив вызвать такси и заклеймить предателя Голлербаха, но Мстислав Юрьевич немного смущенно попросил ее сходить со Светой. Пришлось согласиться.

Пока мужчины парились, Лиза дремала в кресле-качалке на веранде. Эта плетеная качалка так не подходила начкриму, что Лиза то и дело начинала хихикать, представляя Зиганшина в виде бабушки, вяжущей в качалке бесконечный носок.

Мылись они долго и нагнали столько пару, что пришлось проветрить, прежде чем Лиза со Светой смогли войти внутрь.

Девочка с опаской смотрела на темные стены, раскаленные камни печи и очень старый, с множеством вмятин медный ковш. Лиза и сама сначала оробела, а потом все быстро наладилось, так что они несколько раз даже поддали парку.

Вспомнив детство, Лиза заплела Свете волосы особым образом, чтобы они, высохнув, легли крупными волнами. Кажется, она не вызвала у девочки острой неприязни, для первого знакомства этого достаточно.

Когда женщины закончили, Зиганшин выдернул Юру из собачьей будки и понес мыть.

Лиза забеспокоилась: уже два часа она гостит у начкрима, а к делу еще не приступили. Что подумает Руслан, когда узнает, что его невеста парится в бане с чужими мужиками, а потом разгуливает среди них, задрапировавшись в простыню?

Конечно, это верх неприличия, но, поспешно отступая из родительского дома, Лиза взяла очень мало вещей и теперь вынужденно ходила в форменном летнем платье, а так не хотелось натягивать жесткую ткань на чистое распаренное тело!

Качалка оказалась занята Максом, и за время, пока Лиза мылась, начкрим сервировал чай, то есть на столе появились разномастные кружки, открытая коробка с чайными пакетиками и собственно чайник.

Лиза приготовила по чашечке себе и Максу и вышла на крыльцо. После небольшого колебания позвонила Руслану и рассказала, чем занимается, даже прислала селфи в простыне и фотографию Макса в качалке.

Она внутренне съежилась, ожидая упрека, но Руслан расхохотался, обозвал их римскими патрициями и обещал впредь называть триумвиратом.

Зиганшин хотел смухлевать и подал историю так, чтобы Лиза решила, будто он ездил ко всем лично, но опытный следователь Федорова быстро расколола его, и бедняга признался, что навестил только Васю с опекуншей, а с судьей пообщался по телефону запросто, все же коллеги.

– Судьиха судит на том же месте, дело Шелеста помнит хорошо, ибо курьезное, но никаких угрызений совести не испытывает, – отрапортовал он, – говорит, дала три года при потолке семь, верх гуманности, чего вы еще хотите от меня? Обвинитель был старый и умер еще раньше Шелеста, а адвокат живет в Германии, и вы как хотите, а я там его искать не собираюсь.

Голлербах посетовал, что не сообразил поехать к Васе вместе с Мстиславом Юрьевичем, все же он специалист и мог бы, наверное, добиться более продуктивного контакта. А теперь Надя вряд ли подпустит посторонних к своему подопечному, особенно если бабки ей выложат, что мент был не просто мент, а покупатель Васиной квартиры.

– Еще сами попадем в поле зрения правоохранительных органов, – хмыкнул Зиганшин, – подумают, что я новым видом силового предпринимательства занялся, у психов хаты отжимаю. Я все думаю, какая несообразность была в Васиной квартире, не дает она мне покоя! Такое чувство, будто не можешь вспомнить название фильма или имя чье-то. Вроде оно и ни к чему, а все равно ходишь и мучаешься.

– Ну что там могло быть? Скальпы, лужи крови? Что?

– Да в том и дело, что ничего! Хата как хата, разве только очень хорошая. Ладно, оно если в голове всплывет, то само собой.

Подошла Лизина очередь отчитываться. Она честно призналась, что распечатки телефонных звонков скинула Руслану.

Как научный работник, профессор Волчеткин прекрасно управлялся с цифрами, умел систематизировать даже столь тупой труд, как сравнивание телефонных номеров, и, поколдовав немножко с программой exel, к вечеру выдал результат. Карпенко, Шадрин, Миханоша и Скролибовский не звонили друг другу, и не нашлось ни одного постороннего номера, по которому говорили хотя бы двое из них.

Вообще список контактов у всех ребят оказался довольно скудным, звонки – редкими, что косвенно свидетельствовало в пользу психического заболевания. Информация показалась Лизе важной, потому что она уже начала сомневаться, вдруг молодых людей каким-то образом загипнотизировали или опоили.