Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940-1941 - Гельмут Гюнтер

– Не хочет заводиться, и все! – сообщил он.

Мы стали вместе сражаться с забастовавшим двигателем. Ни в какую! Что мы только не перепробовали! Я уже стал выходить из себя – нет, мой старичок BMW меня бы никогда так не подвел! Тот всегда заводился, что бы с ним ни приключалось.

Пришлось пойти на радикальные меры – разжечь костер под двигателем. Скоро языки пламени жадно лизали цилиндры. Но тут порывом ветром огонь раздуло, и в следующую секунду мотоцикл охватило пламя. Выхватив одеяла из коляски, мы принялись тушить огонь. К счастью, нам это удалось, если не считать обгоревшего провода. Мы стояли, уставившись на отказавшую вдруг машину, понятия не имея, что предпринять. И так простояли, наверное, с час. В принципе ничего катастрофического не стряслось – просто необходимо было заменить провод, только и всего. Но вероятно, читатель не знает, что температура в тот день упала с минус 25 до 30 градусов. Сердце у нас упало – мы беспомощно переглядывались.

– Я все сделал, что мог. Эта скотина просто специально хочет нам нагадить. Так что давай-ка бросим его здесь, а сами уедем на чем-нибудь другом.

Унтерштурмфюрер Бух, наблюдавший за нашими тщетными потугами, включая и разведение костра, саркастическим тоном рекомендовал завести мотоцикл, бросив в него ручную гранату.

– Ладно, Вернер, – попытался успокоить друга я. – Бросить мы его всегда успеем. Надо все же еще раз попытаться. Там в коляске наверняка завалялся кусок провода. Кто знает, может, сработает. Просто, пока машина под задницей, нам ничего не грозит.

Тут я, разумеется, лукавил. Нам очень даже многое грозило, но просто не хотелось лишаться еще одного мотоцикла. Подошел Альберт. Пока он одеревеневшими от мороза руками удерживал чуть приподнятый мотоцикл, Вернер проворно сменил провод. Вернер располагал совершенно уникальным и неисчерпаемым ненормативным словарным запасом, но, будучи вынужденным на морозе устранять неисправность, надо сказать, превзошел себя.

У дома рядом замелькали фигуры – рассаживались офицеры. Командирская машина тронулась с места. Вскоре исчезла во тьме и передвижная радиостанция. А Вернер все еще возился с мотоциклом.

– Пора ехать. Хватит. Давайте садитесь. Бросайте этот чертов мотоцикл, и так времени в обрез, – распорядился адъютант.

– Мы уже почти готовы, унтерштурмфюрер! Мы… догоним вас! – крикнул я вслед.

– Ну вы и упрямые! Но не забудьте через мосты за деревней проехать не позже 23:45. Потом они будут взорваны. Незачем позволять русским висеть у нас на хвосте.

Альберту приказали следовать на штабной машине. Мы остались с Вернером вдвоем.

– Нет, надо срочно перекурить, – сказал Вернер и потрусил в дом.

Я тоже ничего не имел против, чтобы погреться.

Потом ни Вернер, ни я так и не смогли объяснить, как нас тогда сморило в теплом помещении. Но так как поленьев в печь подбрасывать было некому, мы проснулись от холода. Смертельно перепугавшись, я принялся тормошить Вернера, ничком лежавшего на столе, подложив сложенные руки под голову:

– Эй, Вернер, давай просыпайся! Мы проспали все на свете!

Он подскочил как ужаленный. И ни с того ни с сего принялся браниться на меня. В ответ я лишь улыбнулся:

– Вернер, а ты только представь, что вместо меня тебя растолкал какой-нибудь иван? Воображаешь себе? Ты продираешь глаза, а в дверях иван с автоматом?

На часах было 23:30. То есть нам оставалось четверть часа. Мы все же подтащили машину поближе к дому. Снова попытались прогреть ее на открытом огне. Разумеется, более чем рискованная затея. Потому что, если бы нашему «Цюндаппу» настал каюк, пришлось бы со всех копыт мчаться к мостам. Правда, оставалась еще возможность убраться вместе с саперами. Теперь мы уже полностью сосредоточились на выполнении нашей задачи – во что бы то ни стало поставить на ход машину. Видимо, со стороны мы выглядели полными идиотами! Лежа на снегу, смотрим себе на огонь. Догорел последний бензин из канистры. Ну вот, теперь можно и ударить сапогом по стартеру… Уррррааааа! Сработало! Мотоцикл аж дернулся! Оказывается, он стоял на передаче. Мы тут же вскочили на него и рванули с места. Это было в ночь с 9 на 10 декабря 1941 года. Мы с Вернером последними оставляли рубеж на участке между Истрой и Москвой, там, где наша дивизия продвинулась дальше остальных. Началось наше отступление.

Без нескольких минут до полуночи мы проехали мимо наших саперов из 5-й роты. Они уже закончили работу, повсюду разложив свои «сюрпризы».

– Вы как раз вовремя подоспели, бедняги! Еще бы немного, и.

Вернер ответил в тон саперу, но нам очень уж не хотелось плестись в хвосте – куда приятнее было бы сознавать, что не мы последние, а саперы. До Истры мы ехали не спеша, лишь изредка переключая передачи. Коробка передач работала, если как следует нажимать. Вернер, наперекосяк усевшийся в коляске, досадовал на холод. До меня доносились лишь обрывки его проклятий, но и они говорили обо всем! Если бы в этот момент кто-нибудь его услышал, не миновать бы ему военно-полевого суда. Я старался не газовать без нужды на обледенелой и кое-где припорошенной снегом дороге. Просто хотелось живыми и без происшествий добраться до своего подразделения. Там, и только там мы будем в безопасности – при условии, что на войне вообще уместно рассуждать о безопасности.

Прямо перед нами показалась объятая пламенем деревня. Прозевав, я и не заметил крутого поворота. Тормозить было уже поздно – не дорога, а сплошной лед. Машину стало заносить, я все же сумел выровнять мотоцикл. Все шло нормально, вот только что-то притих сидевший в коляске Вернер. Надо было его срочно вывести из дремоты. Резко взяв вправо, я коляской врезался в сугроб у одного из уцелевших домов, и даже пулемет Вернера стволом прошелся по бревенчатой стене. Очнувшись, он не понял, в чем дело. Видя его изумленную физиономию, я едва удержался на седле! Разумеется, он окатил меня такой бранью, что не берусь и описать!

Перегазовывая, я пытался удержать скорость как можно ниже, жестами давая понять моему товарищу, что все, мол, в порядке, а ты только держись. Самое главное сейчас было не дать двигателю заглохнуть. Не было ни малейшей гарантии, что он заведется снова.

К утру 10 декабря мы снова ехали через Истру. Пару недель назад мы уже побывали здесь транзитом. Правда, в другом настроении. В Истре было полно и других частей – мы видели их здесь впервые, – и все они направлялись на запад. За речкой, которой этот городок и обязан названием, мы свернули на юг. Роты уже занимали позиции на западном берегу реки Истры. Остальные подразделения остановились возле сложенного кирпича.

– Здесь намечено разместить командный пункт. И пока он не будет готов, мы останемся в ближайшей деревне, – объявил Бух.

Мотоциклисты-посыльные остались там. Взвод связи отправился вместе с адъютантом. Мы, как завзятые строители, натаскали кирпичей и вскоре оборудовали себе неплохое убежище от ветра. Вернер отъехал вместе с ротным посыльным, а потом вернулся с печкой. Мы соорудили из валявшихся вокруг досок скамьи и стол. К вечеру мы уже сидели в тепле.