Год 1914-й. Время прозрения - Александр Борисович Михайловский

разбита и в спешке отступает. Еще немного - и дикие казаки ворвутся на мирные просторы Европы, напомнив времена господства Османской империи и монгольского нашествия, когда завоеватели положили христианские земли пусту. Такого ужаса жители Вены не испытывали с тысяча шестьсот восемьдесят третьего года, когда их город находился на волоске от захвата войсками турецкого султана, обещавшего вырезать всех побежденных до последнего человека. Тогда Вену спас польский король Ян Собесский, но сейчас спасителя и избавителя для империи Габсбургов не предвиделось, поскольку германский кайзер Вильгельм зарвался и влип в очень неприятную ситуацию под Парижем. Франция, которую все уже считали побежденной, вдруг собрала в кулак свежие силы, в результате чего северо-западнее Парижа второй день шло встречное сражение с непредсказуемым результатом.

И вот ведь что интересно: война с русскими идет очень далеко, почти на краю света, Галиция для Австрии -то же самое, что африканские колонии для Британии и Франции - а все равно мандраж у населения такой, будто тысячи краснозвездных бомбовозов вот-вот вывалят свой смертоносный груз над кварталами австрийской столицы. Кого на улицах Вены ни спроси - он скажет, что наступили последние дни старого мира, а когда тот рухнет, то не будет больше ничего, потому что придут дикие монголы и всех убьют. Ужасный князь Сергий, посланец Тьмы, уже простер над этим миром свою руку, и когда он сожмет ее в кулак, хрустнут кости и потечет человеческий сок. По крайней мере, так пишут в газетах, без различия их политической ориентации на левую, правую, либеральную и клерикальную прессу.

Католические клерикалы, кстати, безумствуют больше всех, ибо знают, что пришедший по их души Бич Божий воплощает собой то, что они уже больше тысячи лет так тщательно вымарывали из христианства. Ведь вместо проповеди братской любви у них - костры инквизиции, вместо исцеления страждущих душ - требования десятины, вместо попыток понять Божественный замысел - иссушающая догматика и принцип непогрешимости Римских Пап как наместников Святого Петра на Земле. И вот в мир приходит тот, кто, называя себя младшим архангелом, предназначен положить конец привычному миру, пропахшему ароматом церковных свечей и вонью мышиного помета. Ужас! Ужас! Ужас!

О том же талдычат и в Шёнбруннском дворце, где влияние католической церкви очень сильно. Престарелый император Франц-Иосиф воспринял появление Артанского князя как предвестие Конца Света, ведь, в понимании кондового католика, Божий Посланец никак не мог выступить на стороне православных схизматиков и славянских варваров.

И вот старого сморчка настигает известие о том, что австрийские армии разгромлены, преграды пали, и русские армии начинают поход по завоеванию земель империи Габсбургов, а единственный союзник в то же время слишком занят для того, чтобы оказать Австро-Венгрии существенную помощь. Битва за Париж в самом разгаре, и двум лучшим германским армиям, оторвавшимся от основных сил, грозит разгром и уничтожение. Война на Западе вступает в новую, неизвестную пока еще никому фазу, когда решительный натиск первых недель не привел к окончательному успеху, и впереди - долгая и унылая затяжная бойня. И в то же время на Востоке русские решили все стоящие перед ними проблемы, разгромили германскую группировку в Восточной Пруссии, австрийскую в Галиции и, отказавшись от планов наступления вглубь Германии, готовятся наступать на Краков, Будапешт, Прагу и Вену.

На этом фоне вызов в Шёнбруннский дворец начальника австрийского генерального штаба генерал-полковника Франца Конрада фон Хётцендорфа выглядел закономерным и даже, более того, неизбежным. Старый мизе-рабль возжелал лично снять стружку с того, кто, по его мнению, является виновником поражения австрийской армии, перед тем как с позором прогнать этого человека с должности. Что будет потом, император Франц-Иосиф не задумывался; ворота ада для него уже приоткрылись, и оттуда несло страшным жаром и удушающим запахом серы. Всю жизнь он стремился укреплять несуразное образование, доставшееся ему в наследство, но всякий раз у него выходило нечто прямо противоположное. С каждой войной и каждой политической комбинацией Австро-Венгрия становилась все слабее, и даже союз с Германской империей не мог гарантировать ее существование на длительный срок. И вот теперь приблизился час окончательной расплаты, о неизбежности которого Франц-Иосиф догадывался, но видеть не хотел ни при каких обстоятельствах. На такой случай у лейб-медика был уже приготовлен медленный безболезненный яд, приняв который, император австрийский, король хорватский, богемский и венгерский, воевода сербский и прочая, прочая, прочая, тихо уснет, чтобы уже никогда не проснуться.

Но у небес на престарелого австрийского императора были совсем другие планы...

Генерал Конрад фон Хётцендорф, прежде чем престарелый император принялся орать на него благим матом, четко и твердо заявил:

- Ваше императорское величество, все, что вы сейчас скажете, не имеет ровно никакого значения, потому что о том, что это война будет нами проиграна при любом стечении обстоятельств, я знал еще до того, как на границе с Сербией прогремел первый выстрел. С того момента я мог только минимизировать потери, уклоняясь от самых тяжелых ударов, но вы своим решением сами сунули две наших армии в самое пекло, запретив отводить их на линию карпатских перевалов - в тот момент, когда русские генералы начали накапливать дополнительные силы для нанесения фланговых ударов.

- У кайзера Вильгельма все было прекрасно продумано, нам надо было продержаться только до той поры, когда германские войска возьмут Париж и всей своей мощью развернутся на восток, - раздраженно прокаркал сбитый с толку Франц-Иосиф. - Но вы, тупица, не смогли выполнить даже этого!

- Задаче продержаться до взятия германской армией Парижа наилучшим образом отвечал бы отвод наших войск в канун уже очевидных русских ударов по флангам, - парировал фон Хётцендорф. - Именно вы, и только вы, запретили отходить первой и четвертой армии и сняли свой запрет только тогда, когда было уже поздно. Впрочем, я был уверен и в том, что Париж германцам взять не удастся. Вполне очевидно, что в конце своего более чем тысячекилометрового марша через Бельгию и Северную Францию германские солдаты вымотаются до крайности, а французы, за месяц успевшие завершить полную мобилизацию, будут ожидать их у стен своей столицы в полной готовности к контрудару, что сейчас мы и наблюдаем.

- Ну хорошо, герр Хётцендорф! - вскричал разъяренный Франц-Иосиф. - Настаивая на отводе наших войск к Карпатам, вы были правы, а мое императорское величество ошибалось. Но скажите же тогда, откуда вам было известно, что германцы не возьмут Париж, как планировал гений Шлиффена, и наша Империя непременно проиграет в этой войне? Неужто это вам поведал наш самый злобный враг, будто в насмешку