Ставки сделаны - Андрей Воронин

– Так-то лучше, – пробормотал Марк.

Перестраховаться никогда не помешает, подумал он.

Выйдя из кабинета, человек в сером балахоне пошел по коридору, внимательно разглядывая номера на дверях палат.

* * *

Волков подполз к чугунной ограде, окружавшей больницу по периметру, и некоторое время лежал, разглядывая здание в промежуток между причудливо изогнутыми прутьями. Оно, как и часом раньше, было безмолвно и, если не считать лампы, горевшей, по всей вероятности, в боксе дежурного, не освещено.

Он поднялся и, пригибаясь, побежал в ту сторону, где должна была быть калитка. Однако та оказалась заперта – в ушко засова был продет внушительного вида амбарный замок.

Родион снова перебросил автомат на спину и одним рывком перемахнул через препятствие. Очутившись по другую сторону, он короткими перебежками преодолел еще полсотни метров практически по открытому пространству и, тяжело дыша, прислонился к входной двери. Осторожно потянул за ручку – дверь отворилась, и на крыльцо упала полоска размытого, жиденького света, сочившегося из глухого коридора.

Чтобы его не успели заметить снаружи, Волков проскользнул в образовавшуюся щель и аккуратно закрыл за собой дверь. Сделав это, он перебросил автомат со спины на грудь, снял ремень и взял оружие в обе руки.

Затем Родион ступил в коридор и осмотрелся по сторонам. То, что он увидел, тут же заставило его прянуть назад и прижаться к стене, затаив дыхание: спиной к нему по коридору шел человек в сером спецкостюме и разглядывал двери палат – по всей видимости, он искал какой-то определенный номер.

Ночной сторож? Волков тут же отбросил эту мысль. Откуда здесь взяться сторожу в военном спецкостюме? Может, Панкрат приставил к своей девчонке охрану? А что, если это он и есть?

Глушителя на «Калашникове» не было, и Родион не мог себе позволить решить все одним выстрелом с тыла – например, в правое плечо, чтобы наверняка лишить этого доморощенного супермена всякой возможности сопротивляться. Тут же сбежались бы все врачи и монахи, и пришлось бы думать о том, как вырваться отсюда хотя бы самому.

Выбора у него не было, и Волков, покрепче перехватив автомат, установил переводчик вида огня в положение стрельбы одиночными. Затем он набрал в грудь побольше воздуха, вышел из-за стены и, вскинув «Калашников», негромко, но четко произнес:

– Не шевелись.

Ствол оружия смотрел в спину человека в балахоне.

До цели было метров пятнадцать, и с такого расстояния Родион не промахнулся бы даже пьяным в дым.

Незнакомец обладал, судя по всему, железной выдержкой и хладнокровием. Он даже не вздрогнул, когда совершенно внезапно в тишине коридора прозвучало требование Волкова.

Только молча и так, чтобы хорошо было видно, поднял руки.

В правой оказался пистолет с насадкой глушителя.

– Присядь и положи оружие на пол, – не повышая голоса ни на йоту, продолжал командовать Родион.

Казалось, незнакомец заколебался. Однако в конце концов он выполнил то, что от него требовали.

– Так и сиди, – чуть резче проговорил Волков, когда тот попытался выпрямиться. – Руки за голову, пальцы сцепи на затылке.

Опустив ствол «Калашникова» ниже, чтобы держать цель, он подошел к сидевшему на корточках человеку и ногой отбросил подальше пистолет, оказавшийся неожиданно легким С глухим стуком оружие отлетело к противоположной стене коридора.

– Кого-то ищешь? – вкрадчиво спросил Волков.

Незнакомец молчал.

– А ну-ка, давай вовнутрь, – приказал Родион, кивая на приоткрытую дверь палаты с номером «восемь».

Человек в балахоне снова сделал попытку встать, но Волков умерил его пыл чувствительным тычком ствола в основание шеи.

– Гуськом, – спокойно произнес он. – Топай.

И тут же полетел наземь от сильнейшего удара ногой в низ живота. Как это произошло, Родион даже не сообразил: вот только что он возвышался над сидящим в беспомощно-унизительной позе человеком – ив следующую секунду врезался, словно пушечное ядро, в стену коридора, обшитую деревянными панелями.

Тот, кого он держал на мушке, просто бросил свое тело на спину, под ствол «Калашникова», и, упав на пол, ударил ногой назад, в корпус стоявшего за ним Волкова. Удар был рассчитан точно – подушечки пальцев бившей ноги воткнулись в мышцы брюшного пресса на пол-ладони выше паха, туда, где находилась одна из наиболее чувствительных болевых точек на всем человеческом теле.

Боль заставила Родиона буквально переломиться пополам. Кроме этого, он ударился затылком о стену, и в глазах у него на мгновение потемнело. Недолгого периода помутнения сознания оказалось достаточно, чтобы «Калашников» из его рук практически беспрепятственно перешел к человеку в балахоне.

Обезоружив Волкова, тот, не долго думая, оглушил его, воспользовавшись автоматом как дубинкой. От удара в затылок ноги Родиона разъехались, и он ткнулся лицом в пол, не успев выставить перед собой руки. Впрочем, из-за сильной боли в сломанной переносице он тут же пришел в себя и даже попытался подняться, но второй удар не заставил себя долго ждать и поверг его обратно в черную муть беспамятства…

Схватив Родиона за ворот куртки, незнакомец втащил его бесчувственное тело в палату и прислонил, словно мешок, к стене. Затем выглянул в коридор, чтобы подобрать свой пистолет, и скользнул обратно, осторожно прикрыв за собой дверь.

Волков действительно походил на куль с мукой. Единственное отличие заключалось в том, что из ноздрей его по подбородку стекали две узкие алые струйки, пятная ржавчиной вылинявшую рубашку в серо-го"убую клетку.

Человек в балахоне двигался беззвучно, словно тень. Оставив в покое потерявшего сознание Волкова, он проверил пистолет и поднял руку, целясь в тело на койке у дальней – той, что прямо напротив двери – стены. На мгновение рука его дрогнула, но…

Три негромких хлопка прозвучали один за другим, практически слитно. Над койкой взметнулись перья и пух из нашпигованного свинцом одеяла и подушки. Незнакомец сделал несколько шагов вперед, чтобы произвести контрольный выстрел, и только сейчас, случайно глянув влево, заметил, что узкое окно, через которое в палату проникал скудный лунный свет, распахнуто настежь.

С нехорошим предчувствием он поспешил броситься к койке и откинуть в сторону одеяло. Под ним оказались две подушки и жгут, свернутый из халата и нескольких пижам.

Он заскрипел зубами в приступе злости. Так и есть: девчонку разбудил шум потасовки в коридоре, и она предпочла побыстрее сделать ноги.

Человек в балахоне развернулся и вскинул оружие, чтобы прикончить хотя бы своего неизвестно откуда взявшегося соперника, но застыл теперь уже в полном недоумении – не подававшее признаков жизни тело, которое он только что прислонил к стене у входной двери, бесследно исчезло.