Переулок капитана Лухманова - Владислав Крапивин

И тот не обиделся, но огрызнулся:

— А может, и правда встретим…

— Да! Может, и в самом деле, — поддержала его Маша.

Мир сказал покладисто:

— Вот и хорошо. Только имейте в виду: он не обязательно будет похож на Эльфокрыла. Потому что для сцепления душ важна их похожесть не снаружи, а внутри. А с виду он может оказаться каким-нибудь беспризорником. Оттопырит губу и скажет: «Чо пялитесь? Не видали инопланетянина?»

— Не, он так не скажет, — всерьез заспорил Крылатый Эльф.

— А может, он и сам не будет помнить, что с другой планеты, — вдруг догадался Мак.

И стало почему-то грустно.

Они и правда вскоре встретили незнакомого мальчишку. И он в самом деле не был похож на Эльфокрыла. И не было в нем ни капельки инопланетных признаков. Этакий пацан с намеком на безнадзорность. В сизом обвисшем свитере, в порванных джинсах, в расхлябанных кроссовках. С темными волосами, обрезанными ниже ушей, с хмурыми глазами, под которыми лежала легкая тень. Ростом он был с Мака.

Это случилось на другой день после разговора о квантовом сцеплении, на улице Челюскинцев. Мак, Маша, Данька и Эльф забрели так далеко от школы, потому что Маша после уроков сказала:

— Мальчишки, хотите космического мороженого? Называется «Сатурн». Шарики в шоколаде, а вокруг колечки из разноцветного крема. Вкуснятина-а!..

Все хотели.

Маша объяснила, что «Сатурн» продается в только что открывшемся летнем кафе. Порция стоит сто рублей. Подсчитали, что у всех наберется около двухсот, и Маша решила, что двух порций хватит на четверых: «Они большущие…»

Но попробовать космическое лакомство не удалось. В нескольких метрах от голубой пластмассовой кафешки их окликнул тот самый пацан. Окликнул со спины:

— Эй! Постойте, дело есть…

Все разом обернулись. Мальчишка не понравился. Не потому, что вид потрепанный, а потому, что смотрел непонятно — со смесью дерзости и боязливости.

— Ну, чего? — сказал Мак с готовностью к ссоре. Хотя опасности, конечно, не было: их четверо, а он один.

Мальчишка спросил, глядя исподлобья:

— Ты брат Мирослава Рощина?

— Да… Ну и что? — И толкнулся страх: — С ним что-то случилось?

— Нет… Не думаю… Я хотел с ним поговорить, да не знаю, где найти… — Теперь глаза мальчишки были уже не такие сумрачные. Слегка виноватые даже. И он сказал опять: — Дело есть…

Вмешалась Маша:

— Если важное дело, давай пойдем в клуб. Мир наверняка там, с гитаристами…

— Можно… Или не надо. Можно с вами… С братом…

— Да что за дело-то? — спросил Мак все еще ощетиненно.

Мальчик шевельнулся, будто сбросил со спины рюкзак (которого не было).

— Я весной был во Дворце школьников, там Мирослав рассказывал про капитана… И про его кораблик. И про старинную книгу, которая была раньше у ребят, а потом пропала…

«Ну и что?» — чуть снова не спросил Мак, но почему-то удержался.

И все выжидательно молчали. У мальчика на плече висела холщовая сумка с черным рисунком — парусник времен Магеллана. Мальчик вынул из нее плоский газетный сверток, сдернул газету, скомкал ее, сунул в сумку. В руках у него оказалась темная узкая книга с обугленным уголком.

— Эта? — спросил мальчик и протянул Маку.

Книга была эта. На серо-коричневом переплете тянулась по диагонали надпись: «МОРСКIЕ РАЗСКАЗЫ». А вверху — имя автора: «ДМИТРIЙ ЛУХМАНОВЪ».

«А может, не та, а просто такая же?» — мелькнуло у Мака. Он рывком откинул корочку. На первом листе чернел знакомый по ксерокопии почерк: «Владимiру Андреевичу Шателенъ в знакъ глубокаго уваженiя…»

Маша, Данька и Крылатый Эльф стояли по бокам от Мака и тихо дышали. Все знали, что это за книга. Мак тоже молчал. Он чувствовал, что с этой минуты жизнь делается иной: с новыми интересами, новыми красками, новыми загадками. Наконец он выговорил:

— Где взял? — И сам почувствовал: вышло не по-доброму, хмуро и подозрительно. И чтобы сбить это впечатление, добавил по-иному: — Это же… просто чудо какое-то…

Мальчишка шевельнул плечом под широким свитером. Сипловато согласился — то ли с ухмылкой, то ли с недовольством:

— Может, чудо… А может, просто случай… Люди выкидывают ненужные книги с чердаков, когда ломают старые дома. Ну вот и эту выбросили не глядя. И попала на кострище. Теперь во многих местах книги жгут. Свозят на пустыри и палят. Будто в этом радость какая-то. А мы с пацанами ходили туда, разгребали остатки…

— Зачем? — ревниво спросил Элька. Потому что незнакомый мальчишка не был похож на книголюба.

Тот опять шевельнул плечом:

— Так. Для добычи. Может, что-то редкое попадется… Вы-то однажды тоже спасали книжки из костра, я знаю…

Что тут можно было возразить? Не скажешь ведь: «Мы не для добычи…» Получится, будто хвалишься.

А мальчик спросил:

— Это правда редкая книга?

— Еще бы, — сказал Мак. Быстро и честно. — А ты что хочешь с ней делать?

— Продать, — отозвался мальчик, будто о породистом щенке-найденыше или пойманном голубе.

У него словно проклюнулись сквозь свитер колючки. И у Мака мелькнула мысль, что мальчишке подошла бы кличка Шиповник.

Вмешалась Маша:

— Книга, конечно, редкая, но кто ее купит сейчас? Кому нужен какой-то Лухманов?

— Какому-нибудь музею, — объяснил Шиповник. — Это же ценный экспонат. Ему больше ста лет. Да еще надпись, автограф называется…

— А ты знаешь, кто такой Шателен? — спросил Мак.

— Знаю, конечно. Твой брат рассказывал тогда во дворце…

— Все равно ничего не дадут в музее, — рассудила Маша. — Или предложат копейки, или схватят за шиворот: «Где взял? На кострище? А ты знаешь, что детям туда нельзя? Пошли в полицию!..»

Мальчишка не стал спорить. Кивнул:

— Это они могут… — и уперся взглядом в свои кроссовки. Потом сбивчиво спросил: — А вам… она не нужна?

Мак досадливо прошелся по «торговцу» глазами. Как бы попробовал на ощупь его полинялый свитер. От свитера пахло сигаретным дымом. Мак поморщился и проговорил хмуро и откровенно:

— Нам она, конечно, нужна. Но ты ведь, наверно, запросишь, сколько нам и не снилось…

— Да! Сколько ты хочешь за эту книгу? — деловито вмешалась Маша.

— Ну… понятия не имею… — Он поднял глаза, но смотрел не на ребят, а в сторону.

Данька вдруг проговорил, не скрывая недовольства:

— А ты «поимей понятие». И скажи.