Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков - Анатолий Вассерман

Конечно, многие российские чиновники склонны к грабежу немногим меньше ветеранов Мугабе. Но Путина скорее всего выручит российская поговорка «не страшен царь, а страшен псарь». Ельцину приписали ответственность даже за многие деяния, совершённые явно против его воли. Путина же народ считает не виновным ни в каких преступлениях и ошибках даже тех, кого назначал лично он, ни с кем не деля ответственность.

Разумеется, весь авторитет Путин постарается использовать для поддержки будущего преемника — как Ельцин когда-то поддержал его. Учитывая разницу рейтингов, поддержка скорее всего станет эффективнее ельцинской.[133]Но традициям демократии это никоим образом не противоречит. Рейган в 1988-м поддержал Буша, Клинтон в 2000-м — Гора. Рейгану повезло, ставка Клинтона не сыграла — но никто не усомнился в их демократизме.

А вот свободы слова при Путине и впрямь стало куда меньше, чем при Ельцине. Да и многие общественные организации потеряли былую вольность манёвра. Но, честно говоря, чего-то подобного и следовало ожидать. Свобода действовать возможна только вместе с ответственностью за последствия действий. В первые годы любой революции механизмы, обеспечивающие ответственность, всегда нарушены. Это порождает иллюзию вседозволенности. Зато потом приходится ответить каждому, за всё и сразу.

Замечу: все эти уважаемые звенья общества нужны прежде всего для контроля за властями — а заодно и друг за другом. Но про взаимоконтроль они, увы, давно позабыли. Власть же в условиях примитивной сырьевой экономики нуждается в минимуме надзора. Его и нынешние остатки свобод обеспечат.

Итак, зимбабвийская болезнь у нас если и есть, то в легчайшей форме. И причин для обострения не предвидится.

Диагноз, поставленный Илларионовым, следует признать заметно преувеличенным. Названные им экономические болезни или проявляются в России в минимальной степени, или вообще не могут быть признаны болезнями, а являют собою лишь неугодные Илларионову (как и многим другим политикам, сделавшим демократию своей профессией), общепринятые нормы.

Единственное серьёзное исключение из общей пристойной картины — нидерландская болезнь. Доля сырья в российском валовом продукте и впрямь велика. И что ещё хуже — фактически отсутствуют не только планы снижения этой доли, но и отчётливое понимание, почему её необходимо снижать.

Более того, многие отечественные политики считают сырьевое изобилие главным козырем страны. Даже президент провозгласил одной из первоочередных задач превращение России в великую энергетическую державу.

Между тем ещё ни одна держава не стала — и даже не осталась — великой исключительно благодаря экспорту сырья.

Спикер британского парламента доселе сидит на мешке с овечьей шерстью — символе основы экономического могущества Англии. Страна и впрямь несколько веков развивала экспорт шерсти. Но экономическое могущество пришло, когда власть разрешила экспортировать не сырую шерсть, а только продукты её переработки — пряжу и ткань. Самый же бурный рост британской промышленности начался как раз тогда, когда прядильные и ткацкие фабрики, натренировавшись на местном сырье, перешли на импортное — хлопок.

Главным экспортёром хлопка — а заодно и табака — добрый век были некоторые британские колонии, ставшие потом южными субъектами федерации Соединённых Государств Америки. Основная масса рабов из Африки вывезена за океан для работы на табачных и хлопковых плантациях. Вирджинский табак — и нынче обязательный компонент любого приличного сорта курева, кроме разве что сигар. Да и египетский хлопок (не говоря уж о коротковолокнистом среднеазиатском — из него пристойную ткань сделаешь разве что вручную) заметно уступает американскому по технологическим возможностям.

Словом, все предпосылки для превращения юга СГА в великую сырьевую державу были налицо. Вдобавок основные вооружённые силы и военные запасы базировались на юге — для противостояния индейцам и Мексике. Когда юг федерации ради сохранения привычного — основанного на рабстве — образа жизни объявил в 1861-м об отделении от севера и преобразовании в конфедерацию, оставалось только гадать, когда южный президент Джефферсон Дэвис примет капитуляцию северного президента Абрахама Линколна.

Победил север. Для начала его флот блокировал экспорт южных товаров и импорт военного снаряжения — а собственное промышленное производство руками неопытных рабов не организуешь. Южане покрыли старый пароход бронёй, неуязвимой для тогдашних пушек, дабы уничтожить северный флот — северяне за считаные недели построили (по проекту местного шведа инженера Эриксона) принципиально новый броненосец (с малым надводным бортом и сверхмощными пушками во вращающейся башне) и загнали южное чудо-оружие обратно в базу.[134]Наконец, север перевооружил свою армию казнозарядными — по тому времени рекордно скорострельными — винтовками. Разгром юга к 1865-му оказался поистине делом техники.

Правда, ныне СГА — вопреки собственному былому опыту — придают сырью, мягко говоря, изрядно преувеличенное значение. Скажем, их политика в районе Персидского залива всецело обусловлена желанием полностью контролировать тамошние — крупнейшие в мире — залежи нефти. Да и внутри страны на углеводородной почве творится немало чудес. Так, нынешний президент с момента воцарения добивается неограниченной добычи в Арктическом заповеднике, на чём уже потерял немалую часть своей репутации.[135]

Но американцы активничают вокруг сырья в основном при правлении республиканцев — более консервативной из двух основных партий. Демократы больше внимания уделяют промышленности, а в последнее время — и технологиям повыше: так, Интернет развился в основном при президенте Клинтоне под прямым надзором вице-президента Гора. Нынешнюю же галопирующую нефтяную конъюнктуру многие эксперты прямо связывают с тем, что основные капиталы президента Буша и вице-президента Чейни вложены в компании, торгующие ближневосточной нефтью: взаимопроникновение бизнеса и политики началось не в России.

Кроме того, СГА заботятся о поставках зарубежной нефти в основном из военных соображений. Внутриамериканские залежи — весьма немалые, хотя и уступающие не только саудовским, но и российским — считаются резервом на случай большой войны, всерьёз угрожающей морским перевозкам, или очередной блокады вроде последствий Войны Судного дня. Крупнейшие промыслы на основной территории СГА — прежде всего в Оклахоме и Техасе — хотя и законсервированы, но могут возобновить добычу в считаные дни. Но в мирное время стратегические резервы не тратят.[136]