Логово Тьмы - Дмитрий Казаков

– О Великая Бездна, даруй мне мудрость. – Харугот остановился, огладил подбородок, за дни в пути покрывшийся щетиной. – Ты, Корел, ты, Савирт, и ты, Лехайон, останьтесь. А остальные – вон.

Он сел в кресло, дождался, когда ученики, кроме названных, выйдут за дверь, только потом заговорил.

– Вам троим выпала великая честь, – сказал консул, и черные глаза его блеснули. – Прямо сейчас вы отправитесь в Безарион, найдете в порту готовый к отплытию корабль и на нем двинетесь в сторону Закатного архипелага. К самым южным его островам, к тому из них, что носит имя Тенос.

Ученики почтительно внимали, по-прежнему не поднимая глаз.

Корел, бастард, отпрыск барона из графства Гедок и обычной селянки. Савирт, появившийся на свет в припортовых районах Безариона, и Лехайон, родившийся на побережье Деарского залива, в городе Федер, что входит в Танийский союз. Все трое – умелые маги, не такие, конечно, как Нивуч, но тоже очень талантливые. И при этом – преданы до глубины души, готовы выполнить любой приказ наставника, даже самый кровавый.

– С собой возьмете сотню чернокрылых, из тех, что остались в Безарионе, – продолжил Харугот. – Приказ их командиру и распоряжение в казначейство вам выдаст канцлер. А на Теносе…

То, что древние храмы Тьмы выбрались из тысячелетнего заключения под землей, он знал. Колебался только, размышляя, сколько правды о них открыть ученикам и какой именно правды.

– На Теносе вы возьмете под охрану сооружения, которые обнаружите в самом центре острова. Заметите сразу, спутать их с чем-нибудь невозможно. Возьмете под охрану и никого к ним не подпустите. Любого родана, что попытается приблизиться, немедленно убивайте.

С того самого дня, когда погиб Нивуч, Харугота мучило подозрение, что отпрыск последнего императора неведомым образом узнал, где черпает силу его враг. Да и он сам упомянул о Теносе тогда, в Золотом замке, когда хвастался добытыми в дальних землях камушками.

При воспоминании о том моменте угол рта Харугота дернулся, сам он заскрипел зубами.

– Наставник, можно вопрос? – поднял голову Корел, самый умный из троих.

– Да.

– А как же местные жители? Они не попытаются нам воспрепятствовать?

– Думаю, что нет, – консул криво улыбнулся. – Скорее всего, население давно бежало с острова.

– А что же там такое? – удивление появилось на широком лице Савирта.

– Там… святилища той силы, которой мы служим, возведенные еще в те времена, когда никто в Алионе не слышал даже об эльфах.

Ученики дружно вытаращили глаза.

– Да, там кроется сила истинной Тьмы. – Харугот медленно поднялся, в комнате начало резко темнеть, хотя свечи продолжали гореть как ни в чем не бывало. Фигура консула странным образом выделялась во мгле, словно была чернее мрака. – Там ваша мощь в десятки раз возрастет. Особенно твоя, Корел, и поэтому ты назначаешься старшим. Но даже не подумайте о том, чтобы подчинить себе могущество храмов, – голос Харугота стал шипящим, – и выступить против меня. Тьма не покорится вам. Единственное, что обретете вы в таком случае, – безумие и гибель!

Ученики сидели, напрягшись, всех троих колотило от страха.

Консул опустился в кресло, и холодный мрак рассеялся, истаял без следа, осталась обычная, уютная полутьма.

– Все поняли? – уже нормальным голосом спросил правитель Безариона. – Тогда в путь, немедленно.

– Да, наставник, – трое учеников поклонились и один за другим вышли.

Харугот с тоской покосился на кровать и подумал, что доберется до нее не скоро. Сначала нужно проверить, как разместили чернокрылых, потом – поговорить с пленным эльфом, обойти городские стены…

И в этом не поможет никакая Тьма, даже самая могущественная.

Три дня маленький отряд пробивался через влажные джунгли, топтал ковер из полусгнивших листьев и густой травы, дышал гнилыми испарениями болот. Хищные твари Мероэ, взбешенные неведомым чародейством, не раз бросались в атаку, и тогда в ход шло оружие. Кровь брызгала на землю, на стволы деревьев, и предсмертный вой оглашал чащу.

Оставались позади миля за милей, горы приближались, надвигалась их черная исполинская стена. И чем дальше, тем слабее становилось влияние незримого облака, сводившего зверей и птиц с ума.

На третий день нападения прекратились, а затем путешественники выбрались к самой настоящей вырубке.

– Ха-ха, здорово! – сказал Гундихар, оглядывая громадный пень, на котором росли черно-оранжевые грибы. – Клянусь бородой и усами Регина, эти следы оставлены топорами. А где топоры, там и гномы, а где гномы, там и пиво.

– Верно, тут добывали лес обитатели Огненных гор, – кивнул Арон-Тис. – Где-то должна быть дорога.

Они попетляли между пнями, окруженными густой молодой порослью, и в самом деле выбрались к дороге, позаброшенной, но еще заметной. Пройдет год-два, и лес скроет ее из виду, завоюет окончательно, уничтожит следы того, что тут ходили роданы и ездили повозки.

Дорога вела на восток, прямая, точно стрела, ехать по ней было одно удовольствие.

– А почему вырубка заброшена? – спросил Олен у Арон-Тиса, когда пни исчезли из виду.

– Тут гномы добывали особую древесину, из которой получается самый лучший уголь, его еще называют алхимическим. На такой уголь годятся лишь южные королевские кедры, их же здесь больше не осталось. Но ничего, когда вырастут новые, гномы вернутся. Все рощи нанесены на карту.

– Кедры? Так далеко на юге? – удивилась Саттия. – Я думала, что они растут только у нас, в Вечном лесу.

«У нас, – со злостью подумал Олен. – Хотя саму из этого леса выгнали».

Они почти не разговаривали, даже не глядели друг на друга, и стена холодного отчуждения крепла.

– Обычные – да, но королевские – здесь, в Мероэ, – кивнул гоблин. – Я бы показал ветку или шишку, но гномы вывезли все подчистую. И теперь в особых печах пережигают в уголь.

Девушка промолчала, но, судя по выражению лица, до конца так и не поверила.

Лес начал редеть, появились отдельные валуны – закатившиеся в чащу разведчики гор. А потом впереди, между стволами замелькали серые гладкие тела скал, блестевшие на солнце. Дорога расширилась, понемногу начала забирать вверх, под копытами захрустели камушки.

– Тут Гундихар фа-Горин как дома, – сказал гном, когда джунгли остались позади, а скалы очутились и справа и слева. – А пахнет-то как… замечательно, аж кровь по жилам несется и сердце играет!

Олен принюхался, но кроме аромата нагревшегося на солнце камня не уловил ничего.

Миновали площадку, где дорога раздваивалась, более широкая уводила на север, а узкая, почти тропка – вела прямо вверх, туда, где прятались в тучах вершины, блестели туши ледников. Арон-Тис после короткого раздумья повел отряд именно туда. Проехали с десяток шагов, когда Саттия вздрогнула, открыла рот, явно собираясь что-то сказать, но не успела.