Я садовником родился - Наталья Андреева

- Тоже розой пахнет, кажись. Скажи, Серега?

- Ты читай лучше. Важен нам этот запах?

- Не скажи. Он же все время вроде как принюхивается. А, Флора?

Та заворожено смотрела на конверт и только молча кивнула. Алексей прочитал, протянул листок Барышеву.

… все цветы мне надоели

«Милая Флора! Мне просто не к кому больше обратиться!

Завтра я начинаю заключительный этап своей кампании. То есть: выхожу непосредственно на этого человека. Я не знаю, как его зовут, и где точно он живет. Только знаю приблизительно, со слов Марго, как он выглядит. Я буду ждать его во дворе дома. Хочу выглядеть при этом потрясающе. Интересно, какие они, маньяки?

Он должен мною заинтересоваться, быть может, даже, влюбиться, и открыть мне свою душу. Интересно, почему люди становятся такими? Обо всем, что он мне расскажет, я обязательно напишу. Но, на всякий случай, надо подстраховаться. Я не верю, что это закончится чем-то плохим, и ничего не боюсь. Ведь я такая красавица, а он, все-таки, мужчина. Для начала я с ним просто поговорю.

Но все должно быть как в настоящем детективе. Если все будет нормально и со мной ничего не случится, это письмо можешь вообще не читать. Или отнестись к нему так, как относилась до этого ко всему, что я делаю. Снисходительно. А если вдруг…

Но, нет. Этого быть не должно. Но, на всякий случай, есть общая тетрадь в клетку. Там я описала все очень подробно. Все, что мне рассказала Марго. Про тот вечер, когда убили Лилю, про себя саму. Отдай милиции, они догадаются, в чем дело. Тетрадь эта лежит у меня на работе, в ящике стола, там, где вся наша документация. Чтобы ничего не случилось, я об этом предупрежу нашего маньяка. О письме, и о тетради. Так, кажется, это делается, если расследуешь детектив.

Вот и все, что я хотела тебе написать. Не называй меня, пожалуйста, глупой девочкой. Я храбрая девочка. И мне очень нужно стать знаменитой.

Целую тебя в пухлые, милые щечки.

Роза»

2

- Глупая девочка! – тяжело вздохнул Серега, а Флора громко всхлипнула.

- Значит, ему нужна была тетрадь, - задумчиво сказал Алексей. – Поехали, Серега, глянем на то, что осталось от пожара.

- А мне? Мне что делать? – растерянно спросила Флора.

- Сидите пока дома. Не думаю, что он снова на вас нападет. Не рискнет.

- Но он же хотел меня убить!

- Хотел. И это странно, что не убил. Извините, конечно.

Алексей еще раз понюхал листок из конверта. Потом подошел к Флоре, и тоже потянул носом.

- Извините. Поближе можно?

Она засмущалась, но кивнула.

- Что за духи у вас? – спросил Алексей, приблизившись и почувствовав от одежды Флоры незнакомый тонкий аромат.

- Ну, какие там духи? Очень дешевая туалетная вода. «Цветы России» называется. Фиалка.

- Фиалка?

- Муж подарил. К Восьмому марта.

- Хороший подарок. Может быть, он вам жизнь спас. До свидания, Флора!

- Что ж, поймаете вы его? – спросила маленькая, суетливая женщина.

- Обязательно…

… Они ехали быстро, не обращая внимания на возмущение водителей, знаками и сердитыми гудками показывающих свое недовольство.

- И все-таки не понимаю, - пытался рассуждать Серега Барышев, – почему он ждал столько времени, чтобы поджечь павильон? А?

- Неизвестно, как долго они разговаривали с Розой. И о чем. Быть может, она сказала только, в каком районе работает, и он начал методично обходить все цветочные павильоны, чтобы узнать, в котором из них работает женщина по имени Флора. Очень редкое имя, между прочим! О, черт! Надо было ее об этом спросить! Не обращался ли кто к ней с пошлым вопросом: «Девушка, как вас зовут?»

- Она могла и не ответить.

- Флора? Вряд ли. Не похоже, что она может огрызнуться в ответ: «А вам-то что?» Или просто откровенно послать. Тем более, что кроме имени он ничего и не спрашивал. И приставать к женщине не собирался. Ему важно было только знать, что именно здесь, в этом павильоне работает Флора, которая должна передать милиции опасные записи.

- Приехали. Вон, видишь, почерневшее здание?

Они подъехали к обгоревшему павильону и поспешно вылезли из машины. Возле пострадавшего от огня цветочного магазинчика уже не было ни пожарных, ни Лейкина, ни зевак. Разбитые стекла, и почерневшие стены портили общее впечатление в ряду чистеньких, ухоженных павильончиков. Барышев задумчиво сказал:

- Ты был прав: пожарные приехали быстро. Разрушения не слишком большие. Снаружи, по крайней мере.

- Зато внутри, кажется, ничего почти не осталось.

Алексей заглянул в павильон, потом нырнул внутрь. Подошедшему милиционеру Барышев протянул раскрытое удостоверение:

- Свои.

- Уголовный розыск, что ли? Криминал ищете?

- Вроде того.

- Ну, успехов следствию, - козырнул патрульный.

Алексей в это время уже вышел, вытирая грязные руки:

- Бесполезно. Можешь не заходить, все равно того, что нам нужно, здесь нет. Он, видимо, бумаги поджег и убежал.

- Но зачем? Не проще ли было взять из ящика стола тетрадь, запереть дверь и уйти? Или сигнализация сработала?

- Видимо, он ее отключил. И времени найти тетрадь у него было достаточно.

- Но тогда зачем, Леша?

- Я и сам все время об этом думаю. И у меня есть по этому поводу одна замечательная идея. Знаешь, куда нам с тобой надо сейчас поехать?

- Куда?

- К матери Лилии.

- Это еще зачем?

- Там узнаешь.

- Хорошо. Я только позвоню.

Алексей сидел в машине и думал. Долго думал. О платке в машине у Николая Самсонова, о сумке Виктории Воробьевой. Все это были ее вещи. И духи. «Турбуленс». Он хотел срочно проверить одну догадку.

Барышев вернулся минут через десять, довольно сказал:

- Порядок.

- Жена сказала, что тебя любит? – усмехнулся Алексей, заводя мотор и выруливая с обочины на дорогу.

- Иди ты со своими шуточками! Того ублюдка, что магнитолы воровал, мужики задержали. Привели в отделение, а там он во всем признался. Можешь теперь снова свой «Пассат» у дома оставлять.

- Ну, уж нет! Береженого бог бережет.

- Надо бы поехать, с ним побеседовать.

- Сначала к Лилии домой. Или боишься, что не на тебя запишут раскрытое преступление?

- Надо же отчеты для начальства писать. Что не зря зарплату получаю. А чего ты так всполошился?