Дочки-матери, или Каникулы в Атяшево - Олег Рой

«Это он не мне говорит, а себе, — догадалась, слушая его, Ирина. — Про себя и про свою Маринку, будь она неладна. Это он их с ней отношения хочет починить…»

И на душе стало совсем горько.

А теперь еще и ремонт закончился. И это означало, что Ирина больше не будет каждый день видеть Ивана. Если вообще будет видеть…

Окончание ремонта летника отметили всей семьей, наготовили всяких вкусностей, устроили праздничный ужин с самодельным тортом и традиционным чемергесом «от деда Игната», как выражалась Алика. Иван, конечно, тоже был с ними и, к счастью, пришел без супруги — Ира не исключала того, что Марина увяжется за ним, но этого, к ее великому облегчению, не произошло. Впрочем, Иван никогда не приводил в дом к Кореням Марину, да и сама она ни разу не зашла за ним после работы. Так что, если не считать встречи у магазина, то Ирина видела ее всего дважды, оба раза издали, но, как несложно догадаться, нисколько не жалела об этом, как и о том, что Иван ни разу в разговорах с ней или при ней ни словом не обмолвился о жене. Этому Ирина была только рада — зачем еще больше растравлять рану, которая и так ноет и упорно не хочет затягиваться? Ясно же, что раз Марина вернулась — значит, приехала мириться…

За праздничным столом сидели долго, с шутками, с песнями, балагурили и смеялись. Ирина делала вид, что ей так же весело, как и остальным, но показное веселье далось ей едва ли не сложнее, чем все сыгранные за историю профессиональной карьеры роли, вместе взятые.

После ужина и перед чаем сделали небольшой перерыв, женщины принялись убирать со стола, Володя и дед Игнат пошли в сад покурить, Иван отправился за компанию с ними. А так как на кухне и без нее народу хватало, даже Алика приняла активное участие в приготовлении стола к чаю, Ирина решила присоединиться к мужчинам. Взяла сигареты и тихо пошла по дорожке к скамейке, скрытой от дома пышным кустом жасмина и высокой раскидистой грушей, где уже начали наливаться плоды. Мужчины не видели и не слышали ее шагов, поэтому продолжали свой разговор, до Иры доносились их оживленные голоса. Ей стало любопытно, и она остановилась послушать.

— …еле упросил Маринку приехать, — говорил Иван. — Она не хотела, уверяла, что еще ничего не решила, что хочет еще подумать, но я настоял.

— Да ладно, все ты правильно сделал, — поддержал его Владимир. — Ну а теперь что? То, что она согласилась приехать, еще ничего не значит. Как думаешь, вы договоритесь?

— Договоримся, — уверенно произнес Иван. — Она, конечно, ломается пока, цену себе набивает. Но я сумею добиться своего.

— Только ты теперь-то не оплошай, сделай все как следует! — хмыкнул дед Игнат. — Не как я в свое время. А то любимые-то женщины на дороге не валяются, раз упустил — и все, ищи ветра в поле…

— Понимаю. Да, я постараюсь, — очень серьезно проговорил Иван. — Признаться, я сам боюсь потерять то, что с таким трудом нашел…

Слушать дальше Ирина не стала, развернулась и чуть ли не бегом бросилась назад к дому. Вот как наказал ее бог за невинное вроде бы любопытство! До этого момента она в глубине души еще продолжала надеяться, что не все потеряно… Но подслушанные слова Ивана о его любви к Марине окончательно разрушили все воздушные замки. Значит, он специально уговорил жену приехать, хочет помириться и уверен в успехе. Ну что же, в конце концов, так правильно. Семья — это ценность, особенно когда есть ребенок. И сломанные вещи надо чинить, а не выбрасывать — как это дважды в жизни сделала она сама.

Ирина покурила в гордом одиночестве у свежеотремонтированного летника, прислонившись спиной к бревенчатой стене. И сказала сама себе, что и на этой странице собственной жизни пора ставить точку. Да, их с Иваном дороги ненадолго пересеклись, — но этот миг закончен, и настала пора каждому идти своим путем.

Она и раньше понимала, что они с Иваном, по сути, живут в разных мирах. Ее миром была Москва, съемки, театр, интервью, светские мероприятия, поездки и перелеты. Его — Атяшево и работа на комбинате. Ирина не представляла себе, как эти два мира могли бы сосуществовать, и оттого решала проблему чисто по-женски: просто-напросто не думала о ней. А теперь вдруг осознала, что ради Ивана даже была бы готова пойти на тот шаг, на который не смогла пойти ради Артура — отказаться от своей работы. Вообще. Навсегда вернуться в Атяшево, поселиться здесь, найти себе какое-нибудь занятие, скажем, вести в ДК драмкружок, такой же, в который она сама ходила когда-то. И если бы при этом Иван был с ней, она жила бы прекрасно, была бы полностью счастлива и не испытывала никакого дискомфорта. Возможно, потому что была актрисой и умела легко меняться, а может, наоборот, потому что никогда не стеснялась быть собой. Но, увы, все это теперь стало невозможно… А значит, пора было возвращаться в собственный мир. И оставить Ивана в его мире — вместе с законной женой Мариной.

Алика сама удивлялась и тому, как легко и быстро они сошлись с Лесей, и тому, насколько она вдруг стала ценить эту дружбу и дорожить ею. Они были такие разные — и по возрасту, и по мироощущению, и по взглядам на всевозможные вещи… И все-таки Алику как магнитом тянуло к новой подруге, которая чуть ли не впервые в ее жизни стала для нее не «подружайкой», а настоящим другом, человеком, с которым можно поделиться всем, что у тебя на душе, наперсницей, как выражалась Леся. Она вообще знала и часто использовала в своей речи много вот таких старинных, уже почти вышедших из употребления слов и нередко изъяснялась немного витиеватым, книжным языком.

— А что ты от меня хочешь? Я же настоящий книжный червь! — смеялась Леся, когда Алика обращала внимание на очередное ее вычурное слово.

Леся действительно была типичным образцом «книжного» и «домашнего» ребенка. Ее родители очень любили единственную дочь, но воспитывали ее, по мнению Алики, излишне строго, заставляли много заниматься, не разрешали гулять допоздна, смотреть многие фильмы и читать некоторые книги, не подходившие ей по возрасту. Если бы подобным образом воспитывали Алику, это стало бы для нее кошмаром, однако Леся относилась ко всему легко и с юмором и не видела в своем образе жизни никакой проблемы. Она охотно занималась русским и английским языками, а также историей, ей нравилось сидеть дома и много читать, а родительские запреты на книги она обходила, потихоньку скачивая из Интернета то, что ей было интересно. Компьютером в семье пользовалась она одна, родители так и не сумели его толком освоить, поэтому Леся, кроме всего прочего, еще и помогала им в научной работе, искала материал и перепечатывала рукописи — оба были учеными и работали в местном краеведческом музее, папа занимал должность директора, а мама водила экскурсии.

А еще Леся часто читала вслух, могла делать это подолгу, не уставая, и так здорово, что слушать ее было настоящим удовольствием. Вспоминая свой недолгий опыт учебы в театральной академии, Алика постоянно говорила, что у них на курсе никто так хорошо не читал. Теперь редкая их встреча обходилась без того, чтобы Алика не просила подругу почитать что-нибудь. Она и раньше иногда слушала аудиокниги, ей они нравились больше, чем бумажные и чем электронная читалка. Но тут с ней словно произошло чудо — голос Леси действительно переносил ее в какие-то волшебные дали, из которых даже не хотелось возвращаться в обыденную действительность. Наверное, каждый ребенок нуждается в том, чтобы мать читала ему на ночь сказки. Алика в свое время была этого лишена, и теперь Леся в какой-то мере восполнила этот недостаток.